Жили-были-видели… - Леонид Чачко

В первую выкидушку наши с Борькой парные группы отправились каждая со своим инструктором – опытным техником-геологом. Мы погрузили в вертолет свое небогатое имущество и вылетели в район высадки – верховья безымянного ручья, впадающего в Пенжину немного ниже нашего базового лагеря. Маршрут намечался примерно на неделю, где-то с середины маршрута техник должен был нас покинуть и отправиться по своему заданию, а мы с моим напрарником Колькой – докончить обследование ручья и выйти пешком к базе. Надо было обойти все прилегающие к ручью лощины, ручейки и родники и через каждые полкилометра брать и промывать пробы грунта. По плану таких проб в день набиралось двадцать пять – тридцать, то есть в день надо было проходить с работой до тридцати километров. К концу первого рабочего дня у нас с Колькой едва хватило сил доползти до спальника! Неутомимый наш инструктор сам сварил ужин, вытащил нас из палатки, накормил и отпустил спать. В тот день комары нам не мешали.

В дальнейшем мы на удивление быстро втянулись в рабочий режим. Из-за белых ночей можно было возвращаться на стоянку хоть в полночь и не торопиться утром с выходом на маршрут, но при этом желательно не слишком выбиваться из суточного графика. Наши первые маршруты пролегали среди холмистой тундры, покрытой сплошным ковром цветов. Из-под ног выскакивали стайками зайцы и куропатки, но отбегали недалеко, как будто знали, что мы не причиним им вреда, – охотиться еще было не по сезону, и мы не взяли с собой оружия. Погода стояла безоблачная, теплая. На третий день маршрута к вечеру мы подошли к точке, в которой нашего техника должен был забрать вертолет, но наутро разразился замазон и ни о каком вертолете не могло быть и речи. Сплошной дождь продлился два дня. За это время значительно расширились мои представления о шахматах и о возможности человеческого организма проводить время в неподвижности, в тесноте. Мы сидели в палатке, делать было абсолютно нечего. По предложению техника изготовили шахматы из листа бумаги, и он дал нам сеанс одновременной игры на двух досках вслепую. Обыграл нас как маленьких, оказалось, что он – шахматный мастер. Наконец на третий день дождь утих, тучи разошлись, прилетел вертолет, и мы расстались с нашим инструктором.

Из-за непогоды мы выбились из графика, надо было наверстывать упущенное. Помимо всего прочего, наши запасы макарон и тушенки подходили к концу. Выручила рыбалка. Пока Коля готовил бивак, я разматывал леску с крючком, хватал самого нахального слепня, насаживал его на крючок и закидывал в ручей. Обычно почти сразу же следовала мощная поклевка, рывок, и красавец хариус, развевая громадный радужный спинной плавник, покорно отправлялся на береговой откос.

Следуя за извивами русла нашего ручья, мы постепенно спустились почти до самого устья. На последнем этапе ручей сильно отклонился от прямого пути, образуя вытянутую петлю в месте впадения в реку. Сориентировавшись по карте, мы решили срезать часть пути и углубились в долину, заросшую пойменным лесом. Рассчитывали уже через пару часов пересечь долину и еще до вечера выйти к базовому лагерю, с тем чтобы поспеть к ужину… Лучше бы мы этого не делали! Совершенно непролазная буреломная чаща, кое-где прорезанная старыми протоками, заполненными водой, обступила нас. Осатаневшие комары грозно гудели в затхлой лесной атмосфере. Петляя в поисках проходов, мы сразу же потеряли ориентировку. Через четыре часа блужданий мне стали мерещиться разные нелепости, вроде того, что мы, сами того не заметив, пересекли речную долину, реку и движемся дальше в неизвестном направлении. Надо было бы остановиться, переночевать и утром на свежую голову принять решение, но уж больно неуютная обстановка нас окружала, и к тому же предстояло бы ночевать на голодный желудок – все наши припасы кончились. Наконец нашли особо высокий тополь, и Коля залез на него, чтобы оглядеться. В одном месте наметился просвет, мы решили попробовать двинуться в том направлении. И, о радость, прорвавшись из последних сил через непролазные кусты, вывалились на чистый речной берег, сориентировались и уже через четверть часа подходили к мирно спящему лагерю. Проснувшаяся повариха, ворча, накормила нас остатками ужина, и мы провалились в сон часов на десять.

Наутро за поздним завтраком радостно обменивались впечатлениями с ребятами, возвратившимися на базу раньше нас. Кстати, проявилась одна симпатичная черта, присущая геологическому народу: происшествия описываются обычно с веселым смехом: упал в воду – «Ха-ха-ха!», встретил медведя – «Ха-ха-ха!», заблудился – «У-ха-ха-ха!»: народ, смеясь, избывает свое прошлое… Поскольку на базу к этому времени возвратились все, была назначена праздничная акция – баня.

Сначала на месте будущей бани воздвигли пирамиду из камней особого сорта – неправильные камни, раскаляясь, могут взрываться. Затем на камни навалили огромную – высотой метра три – кучу сухих бревен из плавника, валявшегося по берегу, и эту кучу подожгли. Куча прогорела часов за пять, после чего оставшиеся угли были выметены и над камнями, пышущими жаром, растянули большую армейскую палатку. Рядом с палаткой разожгли костер, на который поставили греться котел с водой, и баня была готова. Осталось сбегать в соседний лес, наломать березовых веток для веника – и за дело! Надо сказать, опыт русской бани у меня был небольшой, пожалуй никакой. Первое впечатление – потрясающее: израненное, искусанное, измученное тело отзывалось на крутой пар с восторгом. Распарившись, вылетали наружу, плюхались в глубокую протоку с ледяной водой, и снова в парилку, раз за разом. Потом был ужин со стопкой водки и песни под гитару у костра. Назавтра мы с Борькой снова разошлись по своим маршрутам. Расскажу несколько эпизодов, приключившихся тогда с нами и встреченных общим хохотом при рассказе у костра.

Наш с Колей маршрут пролегал по левому берегу Пенжины. Переправившись через реку на маленькой надувной лодочке, мы оттащили ее, от греха, повыше на берег, установили палатку и с утра двинули в маршрут. Работы нам здесь было на два дня. Отработав первый день, усталые, мы возвращались вечером к палатке, как вдруг увидели свежие следы медведя, двигавшегося впереди нас в том же направлении. Представив, что может проделать этот зверь с нашими запасами, палаткой и лодкой, поспешили скорей домой, производя как можно больше шума, и уже на подходе к палатке на всякий случай пальнули вверх из ружья. Это оказалось очень своевременным: подойдя поближе, мы увидели, что мишка, видимо, уже залез было в палатку, но его напугал наш шум, а особенно выстрел. Он выскочил из палатки, ничего в ней не повредив, навалил с испугу большую кучу и убежал. Палатку пришлось отмывать.

План очередной выкидушки состоял в следующем: высадившись с вертолета со своим снаряжением в точке поиска и обработав этот район, мы оставляем снаряжение – палатку и спальники – в лабазе, а сами налегке – только с лотком и лопаткой – переходим через небольшой горный хребет, километров за десять, в другое обусловленное место. Группа, работавшая до того в этом месте, в тот же день, оставив для нас снаряжение и часть продуктов, переходит в свою очередь на новую подготовленную точку. Прямо скажем, не самый простой, но вполне осуществимый план. Наш начальник, питавший слабость к сложным логистическим схемам, был очень доволен этим планом, позволявшим сэкономить вертолето-часы. Разумеется, мы с Колей, отправляясь на новое место налегке, все же брали с собой ружье, по паре сухарей и кусков сахара, два пакетика сухого супа и щепотку чая.