Леди из Фроингема - Шарлотта Брандиш

Седрик замолчал; он замер, широко распахнув глаза и глядя поверх головы Оливии, словно наблюдал призрачные картины всеобщего благоденствия, что наступит сразу же после грядущего утверждения нового мира. Воспользовавшись этим, Оливия отступила на три шага и оказалась в спасительной близости от коридора, ведущего к кухне. Она уже собиралась с извинениями покинуть холл, но Седрик отрезал ей путь к отступлению:

– Не помню, мисс Адамсон, говорил ли я вам, что мой старший брат, Джордж, пользуется нечестными уловками, чтобы склонить нашу мать на свою сторону? – тон его теперь был буднично прост, будто он сообщал малозначительный факт семейной биографии. – Видите ли, Джордж и Виктория – частые гости в Кливденском замке, у этих нуворишей Асторов. Именно там Джордж нахватался странных и вредных для Британии идей. Всё, чего хотят мой брат и его жена – это влияние. Капитал для них – средство войти в когорту тех, кто как неразумные дети, следует за немецким дудочником. Я не удивлюсь, если мой брат получает «Блэкшет» и близко знаком с печально известным сэром Мосли. В прошлом году, мисс Адамсон, я был в «Олимпии» и собственными глазами видел, на что способны эти люди. Если они придут к власти, то мы потеряем Британию. Мы потеряем ту страну, в которой родились.

– Мне больно вам это говорить, мистер Понглтон, – Оливии действительно нелегко было ему лгать, ведь его искренняя речь тронула её, а бессребреническая одержимость всеобщим благом была достойна уважения, – но леди Элспет приняла решение завещать весь капитал целиком вашему брату. Сожалею, но вам не стоит питать напрасных надежд, – Оливия покачала головой, отступая, и поспешила уйти, но на душе у неё было скверно.

Хигнетта она отыскала возле кухни, где он распекал Анну за плохо вычищенное серебро. Горничная с независимым, если не сказать, дерзким, видом выслушивала его справедливые нападки, время от времени нагло щурясь и поджимая губы. Нехотя дворецкий удалился, не слишком торопясь прийти на помощь Виктории Понглтон, а Оливия, поражённая внезапной догадкой, застыла на месте.

«Ну конечно!» – подумала она. – «Как я сразу не поняла! В кладовой утром был Хигнетт. Это же его манера растягивать слова, будто они каучуковые. Вот только кто был его собеседником, и кого они обсуждали?»

У неё, по всей видимости, был такой обескураженный вид, что Анна с любопытством на неё уставилась, из-за чего и упустила возможность улизнуть наверх.

Дверь кухни распахнулась, обдав девушек жаром печей и ароматами свежей выпечки. На пороге появилась раскрасневшаяся и очень недовольная леди Элспет:

– Я уже с ног сбилась, Анна, тебя дожидаясь. Ты разве забыла, что нужна мне здесь? И вы, мисс Адамсон, не спешите уходить – нам пригодится ещё одна пара рук. Бернадетте именно сейчас вздумалось показать мальчикам оранжерею, а у нас ещё предостаточно дел.

Под лестницей царила суматоха. В отсутствие кухарки направлять работу деревенских помощниц пришлось леди Элспет, и она была этому ничуть не рада. От Присциллы толку было немного – она вот уже который час растирала в глубокой глиняной миске печёные яблоки для праздничного пунша, одновременно выспрашивая работниц о текстильной фабрике, на которой многие из них трудились, пока ту не закрыли из-за постоянных забастовок суконщиков.

Анне пришлось вооружиться прихватками и вытаскивать из печей огромные противни, а потом сгружать с них пироги и кексы на деревянный стол миссис Вайсли. Оливии вручили кастрюльку с горячей глазурью и пучок фазаньих перьев, перетянутых почтовой бечёвкой. До ланча она успела украсить несколько дюжин лимонных кексов и несметное количество имбирных пряников. Занятие это было бы даже приятным – глазурь, влажно поблескивая, сначала растекалась по поверхности, чтобы после застыть белоснежным хрустким ледком, – если бы не духота, превращающая кухню в маленький ад, пропахший корицей, ванилью и кардамоном, и страшный шум, который подняли деревенские девушки, обсуждая за работой предстоящий праздник.

Они смеялись, хвастались подготовленными нарядами, подначивали друг друга и умудрялись в этаком шуме перешёптываться о кавалерах, порой совершенно непостижимым образом понимая сказанное товаркой лишь по блеску её глаз и движению губ. Дюжинами взбивались свежие яйца, вскипая пышной жёлтой пеной, деревянными ложками растирались добела фунты масла и сахара, широкими лентами лилась в миски патока – и над всем этим изобилием витал сбивающий с ног аромат тёмного эля, подогретого с ромом и мускатным орехом.

***

После нескольких часов изнурительной работы Оливия ничего так не хотела, как покинуть кухню Мэдлингтона и никогда больше туда не возвращаться. Однако за ланчем выяснилось, что мечтам этим сбыться не суждено.

– Я думаю, мы не вправе взваливать всё на плечи Анны. Ей и так работы хватает с лихвой, – заметила Присцилла, надрезая по кругу корочку пирога с почками. – Анна, я ведь права? Из-за нездоровья миссис Вайсли у вас прибавилось работы, не так ли? – обратилась она к горничной, которая в это время обносила гостей рубленой печенью.

Анна замерла – в ней боролись страх перед выговором, который она непременно получит от Хигнетта, и нежелание возиться на кухне второй вечер кряду, и призналась:

– Да уж не могу сказать, мэм, что прохлаждаюсь больше положенного. И ведь на мне, мэм, и уборка вся, и с выпечкой для чайных палаток я помогаю…

– Ну-ну, Анна, мы уже поняли, как сильно ты загружена, – вмешалась леди Элспет. – Совсем необязательно превращать свой ответ в поток нескончаемых жалоб.

– Думаю, что мы в состоянии справиться с приготовлением ужина самостоятельно, – заявила Присцилла и обнадеживающе улыбнулась свекрови. – Нужно привыкать обходиться без слуг, ведь скоро все будут равны и неважно, в чьих жилах кровь аристократов, а в чьей родословной фермеры и рабочие. В кладовой я видела цесарку, корзинку с лесными грибами и свежие овощи.

– О, я могу приготовить pintade à la sauce aux champignons[8]. Я отлично готовлю pintade en sauce, – с энтузиазмом (крайне неуместным, по мнению Оливии), быстро и радостно предложила Бернадетта. Её мальчики, видит бог, были не слишком избалованы, но та пища, которую подавали к столу здесь, в Мэдлингтоне, большей частью была просто чудовищной. – А для миссис Вайсли можно сварить бульон. В детстве мы с братом часто хворали, и тогда мама всегда давала нам бульон с капелькой красного вина.

– Полагаю, миссис Вайсли обойдётся без капельки красного вина, – подал голос Оскар Финч, и замечание это вызвало у Джорджа ухмылку, а Седрика заставило низко опустить глаза. – В противном случае леди Элспет рискует надолго остаться без кухарки или совсем её лишиться.

Бернадетта вспыхнула, сообразив, что затронула щепетильную тему, и, покраснев, умолкла.

– А я-то думала, дорогая Берни, что вы круглая сирота, – удивилась леди Элспет. – Помнится, Монти мне писал об этом сразу после вашей свадьбы.

– Я несколько лет жила в приёмной семье, пока не попала в приют Святой Женевьевы, – пояснила Бернадетта и под пристальным взглядом дворецкого смешалась ещё больше.