Маньяк всегда прав - Вячеслав Жуков

– Я знаю, кто убил Наташу и убивает других девушек, – волнуясь, произнес Валерка.

Камагин слышал, как он прерывисто дышал в трубку.

«Он знает. Интересно, кто же? Кажется, самое время спросить его об этом».

– Прекрасно. И ты нам хочешь сделать заявление?

– Да. Хочу. Они пытались убить меня. Я боюсь, – голос в трубке задрожал.

«Пора спросить: где он?» – решил капитан, хотя отследить звонок и так не составляло труда.

Лейтенант Зуев сбегал в соседний кабинет и оттуда позвонил на АТС.

– Скажи мне, где ты находишься? – спросил Камагин, решив проверить, не соврет ли паренек.

Оказалось, не соврал.

– Ладно. Жди меня. Я скоро к тебе приеду, и мы потолкуем, – пообещал капитан и, когда Валяев положил трубку, сказал Зуеву: – Значит, он в загородной больнице. Нам необходимо как можно быстрее навестить его. Пока он опять не вздумал смыться.

Зуев охотно согласился. Для него сбежавший Валяев еще оставался подозреваемым. Да и личная обида к нему имеется за этот побег.

И хотя Камагин отмалчивался, но Зуев сам знает, что поступил он правильно, ухватился за этого Валяева, и оказалось – не зря. Подозреваемый теперь готов назвать убийцу, маньяка. А может статься, он и сам причастен, потому маньяк и решил убрать его. Так рассуждал молодой лейтенант, топая по длинному коридору за своим наставником – капитаном Камагиным.

* * *

– Я думаю, нам самое время наведаться в Красную Сосну, – предложил Камагин лейтенанту после детального опроса Валяева.

Зуев согласился. Предложение было не только резонным, но и своевременным. А упустить время, значит – упустить маньяка.

– Жаль, этот Гаврюша не может говорить, – сказал Зуев, на ходу переваривая все, что им рассказал Валяев.

– Зато заведующий психушкой – может. И ему придется рассказать о многом. Мы его задержим и отвезем к нам в отдел. А в больнице разговора не будет. Там он, в родном кабинете, слишком уверенно держится.

– Словно помещик в своем поместье, – вставил Зуев, а Камагин за это ухватился.

– Точно, как помещик. А нам важно сломить его психологически. Сунем на пару часов в камеру к «подсадному». Пусть он с этим психом поболтает, а потом проведем жесткий допрос. И показания Валяева предъявим как обвинение. Посмотрим, как отреагирует. А затем устроим им очную ставку. Припрем маньяка к стенке. И не только фактами. Валяев – это основной наш козырь. Топольский уверен, что против него нет свидетелей.

И у Камагина, и у Зуева было радостно на душе. Столько бессонных ночей потрачено! Столько нареканий от начальства! Но теперь все позади. Маньяк и его подручный убийца известны. И уж теперь сыщики постараются отправить преступников за решетку.

– Как привезем обоих в отдел, сразу в разные камеры посадим. Этот немой наркоман долго без дури не протянет. День, два, и расколется, – вслух подумал Камагин.

– Немой? – удивился Зуев. – Но ведь он ничего не расскажет.

– Зато написать может. А письменные показания важнее словесной болтовни. Лишь бы показания этого немого были записаны собственноручно. Все до капельки надо из него выжать.

– Выжмем, – пообещал Зуев, усаживаясь в машину.

К великому разочарованию обоих сыщиков, Топольского на месте не оказалось. Вот тебе и наука – не радуйся наперед.

Заместитель главного врача металлическим голосом по телефону сообщил им на проходную, что Александр Иванович после дежурства уехал домой.

С заместителем разговаривал Камагин. Зуев стоял рядом. Услыхав, что Топольский отсутствует, лейтенант спросил шепотом:

– А немой Гаврин на месте?

Охранник, крупный, плечистый мужчина, подозрительно покосился на него.

Камагин с трубкой в руке отвернулся, чтобы Зуев не мешал.

– Вас как звать-величать? – веселым тоном спросил капитан у заместителя, выполнявшего в отсутствие Топольского функции главного врача лечебницы.

– Николай Петрович Зябликов, – ответил из трубки тот же металлический голос.

Камагин усмехнулся. Уж очень смешной показалась фамилия заместителя. Он припомнил эту маленькую, скромную птичку.

Хорошо, что Зябликов не видел этой усмешки, а то бы наверняка обиделся. Судя по голосу, он был человеком весьма серьезным.

– Зверь, а не человек. Если что не так, разнесет в пух и прах, – подтвердил охранник.

Камагин подумал, что неплохо бы, если бы этот серьезный человек помог им взять Гаврина.

– Вот что, уважаемый Николай Петрович, – голос капитана зазвучал серьезно, и человек с фамилией Зябликов напрягся, ожидая, что скажет ему оперативник.

– Я старший инспектор уголовного розыска капитан Камагин. Мы приехали к вам по срочному делу. Раз вы в отсутствие Топольского здесь самый главный, дайте указание охране немедленно пропустить нас на территорию.

С полминуты Зябликов обмозговывал, как поступить. Все-таки уголовный розыск. По пустякам не приедут. И конфликтовать с этими ментами себе дороже. Наконец он сказал:

– Хорошо. Только без машины.

– Договорились, – согласился Камагин и, положив трубку на стол охранника, тихонько сказал Зуеву. – Ты наручники захватил?

Зуев сунул руку в карман пиджака. Но наручников там не было.

– Забыл, Николаич.

Камагин посмотрел на него, как на младенца.

– Эх ты. Я же тебе говорил, возьми.

– Из башки вылетело. Поспешил… Оружие взял, а наручники забыл, – оправдывался лейтенант. Не сказал, что приловчился ими открывать бутылки с пивом и потому всегда держал наручники в столе. В спешке, когда брал из сейфа пистолет, забыл достать из стола наручники.

* * *

– Куда идти, знаете? – полюбопытствовал охранник, заглянув в удостоверения сыщиков.

– Найдем, – ответил ему за обоих лейтенант и пошел за Камагиным.

– Идем сразу в кабинет к Зябликову, – сказал капитан, направляясь к административному зданию.

Заместитель главврача Зябликов оказался человеком невысокого роста со строгой физиономией. Он поздоровался за руку с обоими сыщиками и без всяких любезностей спросил:

– Слушаю вас. Только хочу сразу предупредить. Есть целый ряд вопросов, которые я не уполномочен решать без Александра Ивановича. Особенно по финансовой части, – строго подытожил он.

Камагин протопал к столу и, удобно рассевшись на мягком стуле, ответил:

– Ну наш-то вопрос пустяковый. Его можно решить и без Александра Ивановича.

Зябликов явно обрадовался, по крайней мере, лицо его стало не таким строгим.