Знай, что я люблю тебя - Луис Леанте

Сантиаго разделся, не задавая больше вопросов. Все вышли из комнаты и оставили его одного. В одних кальсонах и носках он чувствовал себя беззащитным и понимал, что выглядит глупо. Он не знал, куда деть руки. Неожиданно занавеска качнулась, и в комнату вошла темноволосая юная девушка, почти девочка, с очень темными глазами. Она посмотрела на Сантиаго снизу вверх, так естественно, будто всю свою жизнь каждый день только и видела, что полуодетых легионеров. Потом улыбнулась, продемонстрировав белоснежные крупные зубы. Сахарави молча протянула ему голубую тунику и сделала пару шагов назад. Вошел Лазаар, держа в руке тюрбан, предназначавшийся Сантиаго. «Андия, ты что здесь делаешь?» Девушка выглядела теперь застенчивой и смущенной. Она показала на тряпки, которые Сантиаго все еще держал в руках. «Я принесла одежду для иностранца». — «Ну теперь ты можешь идти. Это мой гость, а не твой». Андия опустила глаза и, застыдившись, выскочила из комнаты. Сантиаго показалось, что Лазаар был несправедлив к ней, но он не решился вмешиваться. «Кто это?» Африканец не расслышал вопрос, но Сантиаго не переставал смотреть на дверь. «Это моя сестра. Она любопытная и назойливая, как все женщины у нас в семье». — «Ты никогда не рассказывал мне о сестре. Только говорил, что у тебя есть братья». Лазаара удивило это высказывание, он недоуменно посмотрел на Сантиаго: «Есть много такого, чего ты обо мне не знаешь». Сантиаго оделся и водрузил на голову тюрбан. Он столько раз видел, как африканцы делают это, что помнил все движения наизусть. «Всегда мечтал надеть такой». «Теперь ты можешь носить его когда хочешь — все, что на тебе надето, теперь твое, — сказал Лазаар, улыбнувшись впервые за все время. — И эти шлепанцы тоже. Дружеский подарок. А сейчас спать — уже поздно». Сантиаго глянул на часы. Было только девять вечера. Африканец выключил лампу и улегся на ковер. Сантиаго сделал то же самое. «А твоя семья?» Лазаар помедлил с ответом: «Женщины чистят твою форму, а мужчины уже спят». — «Им что, некуда лечь из-за меня?» — «Не волнуйся об этом! Ты мой гость, и тебе должно быть удобно. К тому же дедушка ужасно храпит. Ты бы глаз не сомкнул». И они рассмеялись так беззаботно, как смеялись, когда команда вспомогательных войск забивала гол.

Сантиаго никак не мог уснуть. За один день с ним произошло столько всего, и все так быстро. Усталость мешала сосредоточиться, мысли путались. Он пытался представить себе, как чувствует себя сейчас Гильермо. Он не был уверен, что поступил правильно, оставив его одного в незнакомом доме, среди чужих людей. К тому же он страшно волновался, когда думал о том, что произойдет, когда их хватятся после отбоя. В голове периодически всплывал образ сержанта Бакедано с его темными делишками. Порой мелькала мысль: пусть его арестуют за самоволку, так он хоть сможет отвертеться от задания Бакедано. В ночной тишине часы текли медленно. Иногда он вздрагивал, услышав далекий собачий лай. Как только через штору в дверном проеме начали пробиваться первые лучи солнца, Сан-Роман поднялся и вышел во внутренний дворик. Утренняя заря освещала розовым светом верхушки крыш. Во дворе никого не было, только коза тыркалась в своем загончике, огороженном мотками проволоки. Он почувствовал себя гораздо лучше, ощутив утреннюю прохладу. Под навесом Сантиаго увидел свою форму — она показалась ему единственным свидетельством того, что все произошло на самом деле. Очень хотелось курить. Справа и слева в стенах, огораживавших дворик, виднелись две низенькие двери, закрытые только портьерами, там, скорее всего, спала семья Лазаара. Он как раз пытался вспомнить, сколько же у его друга братьев, когда из-за одной занавески высунулась голова Андии. У нее были заспанные глаза и взъерошенные волосы. Увидев испанца, она улыбнулась. Сантиаго тихонько пожелал ей доброго утра, чтобы никого не разбудить. «Ты всегда так рано встаешь?» — спросил Сан-Роман, стараясь быть вежливым. — «Всегда. Ведь я старшая, у меня много хлопот по дому». Она произнесла это гордо, даже перестав на мгновение улыбаться. Потом сняла форму Сантиаго и начала ее тщательно ощупывать. «Уже совсем сухая, — заявила она после того, как поднесла ткань к губам, чтобы точно в этом убедиться. — Как все проснутся, можешь идти». — «Ты так хочешь, чтобы я ушел?» Андия улыбнулась, показав свои ослепительно-белые зубы: «Я такого не говорила. Ты гость моего брата». — «Скажи, Андия, сколько тебе лет?» Девушка задумалась, прежде чем ответить: «Семнадцать». Улыбка вдруг сбежала с ее лица. Она сунула Сантиаго форму в руки и скрылась за шторой. Легионер застыл в недоумении, не успев ничего сказать. Он решил, что чем-то обидел девочку. Конечно, она соврала ему насчет возраста, чтобы не показаться ребенком. Неожиданно Андия снова появилась, сияя, как солнышко. Она схватила руку Сантиаго и положила ему на ладонь тоненькое ожерелье. Ее поведение смутило легионера. «Это для твоей девушки. Подарок от Андии». — «Но у меня нет девушки!» — «Нет невесты в Испании?» — «Ни в Испании, ни где-нибудь еще!» — «Я тебе не верю. У всех солдат есть девушки». «Нет, детка, не у всех. — Теперь уже Сантиаго улыбался ее простодушию. — Может, ты хочешь стать девушкой легионера?!» Андия вмиг посерьезнела, так быстро, что Сантиаго мысленно обругал себя за тупость. Он прикрепил ожерелье на свой воротник, пытаясь таким образом снова заслужить расположение сестры Лазаара, но та даже не улыбнулась. Какая-то женщина выглянула из-за шторы и начала бранить Андию. Они оба испугались. Андия юркнула к себе в комнату, а Сантиаго вернулся к Лазаару.

Едва рассвело, как они подскочили, разбуженные резким звуком автомобильного гудка. «Это Сид-Ахмед, — сообщил Лазаар, выглянув на улицу. — С ним твой друг». Комната немедленно наполнилась невесть откуда взявшимися женщинами и детьми. Сантиаго бегом выскочил наружу. Гильермо с забинтованной головой, откинувшись, сидел на заднем сиденье «Рено-12». Сан-Роман обнял друга через окошко. Гильермо выглядел бледным, но, судя по всему, неплохо себя чувствовал. Лазаар, одетый в форменную одежду, уселся на водительское место, Сид-Ахмед устроился рядом. Почти вся семья молодого африканца высыпала на улицу. Один из братьев Лазаара залез назад, сел рядом с Гильермо и показал Сантиаго на соседнее место. Сан-Роман почесал голову и понял, что ему чего-то не хватает. «Пилотка, Лазаар, я забыл пилотку». Не теряя ни секунды, он кинулся в дом, выскочил во внутренний дворик и столкнулся там с Андией, которая кормила козу недозрелой чечевицей. По ее суровому выражению лица Сантиаго понял, что девушка на него все еще злится. «Моя пилотка, Андия, ты не видела мою пилотку?» Африканка мотнула головой в ту сторону, где под навесом сушилась ночью его одежда. Сантиаго быстро обнаружил свою пилотку и надел ее. Андия вышла из загончика и приблизилась к легионеру. «Да, я хочу», — сказала она очень серьезно. «Хочешь что?» — «Быть твоей девушкой. Да, я хочу быть твоей девушкой». Несмотря на то что ему надо было торопиться, Сан-Роман задержался, глядя на нее с улыбкой: «Я рад. Я просто счастлив. Мне будет завидовать весь Легион. Ни у кого из солдат нет такой красивой девушки, как у меня». Андия впервые за этот разговор застенчиво улыбнулась. Сантиаго стремительно ее поцеловал и попрощался, но, прежде чем уйти, услышал сзади робкое: «Ты ведь придешь еще ко мне?» — «Конечно, Андия, я к тебе приду».

Тем утром Гильермо и Сантиаго Сан-Роман первыми встали в строй. Никому и в голову не пришло заподозрить, что они провели ночь не в казарме. Никто из солдат не проговорился, что ночью их постели так и остались нетронутыми — они и сами в подобных случаях поступали так же. И конечно, никто не задавал лишних вопросов. Они проникли на территорию части через дыру в стене, которую им показали африканцы. Лазаар объяснил друзьям, что им надо делать. Они прошли через казармы вспомогательных войск и заняли место в строю, как только сыграли подъем. Все это произошло так быстро, что двое приятелей не успели даже осмыслить последние события. Лишь позже, в столовой, они все еще недоумевали: значит, проникнуть на территорию части ничего не стоит. И как это вышло, что африканцы знают секреты, неведомые испанцам?