Обитель чародеев - Дэвид Эддингс

Бледно-лиловое, с красным оттенком и дрожащими лепестками,свесившимися набок, крохотное творение трудно было назвать цветком, хотя он иблагоухал ароматом лета. Гарион чувствовал себя довольно странно, вручая егодвоюродной сестре. И снова в его голове зазвучала мелодия, на этот раз лишеннаяшума, обычно сопровождавшего процесс волшебства, похожая на перезвонколокольчиков, который он слышал в озаренной ярким светом пещере, когда давалжизнь жеребенку. Если прежде, приступая к чародейству, он черпал силы из того,что его окружало, то теперь все происходило в нем самом, и это доставлялоглубокую, ни с чем не сравнимую радость.

– Какой красивый, – прошептала Адара, держа цветокв ладонях и вдыхая его аромат. Темные волосы упали и закрыли её лицо. Затем онаподняла подбородок, и в её глазах Гарион увидел слезы. – Это должнопомочь, – тихо проговорила она, – хотя бы на время.

– Чему помочь, Адара?

Она уставилась на серую равнину, потом неожиданно спросила:

– Кто такая Се'Недра?

– Се'Недра? Принцесса… дочь императора Толнедры РэнБоруна.

– Как она выглядит?

– Очень маленькая… наполовину дриада… у неё рыжиеволосы, зеленые глаза… и скверный характер. Короче говоря, испорченнаядевчонка, которая не очень-то жалует меня.

– Но все может измениться, не так ли? – засмеяласьАдара, смахивая слезы.

– Непонятно.

– Тебе только требуется… – Она многозначительнозамолчала

– О-о, – дошло до Гариона. – Нет, мыстараемся не вмешиваться в мысли и чувства людей. Я хотел сказать, что… ну,понимаешь, тут не за что уцепиться. Даже не знаю, как начать.

Адара взглянула на него, закрыла лицо руками и заплакала.

– Что с тобой?

– Ничего. Неважно.

– Нет, важно. Почему ты плачешь?

– Я надеялась… когда я услыхала, что ты волшебник… ипотом, когда оживил этот цветок… я подумала, что ты можешь все. Я решила, чтоты мог бы сделать что-то и для меня.

– Я сделаю все, о чем ты просишь, Адара.

– Но ты не можешь, Гарион. Ты же сам только что сказал.

– А что ты хотела?

– Ты мог бы сделать так, чтобы некто полюбил меня.Какая я глупая, да?

– Кто он?

Она взглянула на него с холодной гордостью глазами, полнымислез.

– Это не так важно. Тут ничем не поможешь. Ну и хорошо.Это было дурацкое желание. Я передумала. Давай забудем про это! – Онаподнялась с земли. – Пора возвращаться. Сегодня не такой уж хороший день,как мне казалось, и потом я замерзла.

Они сели на лошадей и направились к виднеющимся вдали стенамСтронгхолда. Разговор не клеился. Адаре не хотелось говорить, а Гарион не знал,что сказать.

Оживленный и забытый ими цветок остался лежать на склонехолма. Согретый слабыми лучами солнца, он распустился, маленькая коробочкавнутри него раскрылась, разбросав крошечные семена, которые упали в промерзшуюземлю и остались лежать в ожидании весны.

У алгосских девушек были большие темные глаза, бледная кожаи светлые волосы. Принцесса Се'Недра выделялась на их фоне подобно краснойрозе, распустившейся среди лилий. Они следили за каждым её движением с легкимнедоумением, как бы пораженные этим полным жизни маленьким и страннымсуществом, которое так неожиданно стало центром их жизни. И дело не в цвете еёкожи, хотя само по себе это не могло не вызвать удивления. Алгосы по природебыли серьезными, сдержанными людьми, которые редко смеялись и не были склонны кпроявлению чувств. Се'Недра, однако, являла собой полную их противоположность.Девушки наблюдали, пораженные, как быстро смена настроений и эмоций отражаласьна её хорошеньком личике, краснели и нервно хихикали над её смелыми, а порой излыми шутками. Она привлекала к себе, и каждая из десяти девушек, которыепостоянно находились при ней, рано или поздно изливала душу маленькойпринцессе.

Выпадали, конечно, и дни, когда Се'Недра была не в духе игнала от себя кротких алгосских девушек, осыпая их бранными словами, и всеразбегались в слезах в разные стороны, не в силах сносить эти вспышкираздражения. Позднее (хотя они и зарекались после таких бурных сцен подходить кней близко) одна за другой нерешительно возвращались и находили её радостной иулыбающейся, как ни в чем не бывало.

Принцессе приходилось нелегко. В особенности после того,как, подчинившись приказу Ала, она осталась в пещерах в то время, как другиенаправились в Рэк Ктол. Всю жизнь Се'Недра привыкла находиться в центресобытий, и вот теперь её отодвинули в тень, заставили страдать каждый день,когда ничего другого не оставалось, как только ждать. Она не была создана,чтобы ждать, и приступы ярости, от которых все, как испуганные куры,разбегались в разные стороны, отчасти были вызваны вынужденным бездельем.

От её капризов особенно доставалось Гориму. Немощный старикв течение нескольких столетий жил мирной и спокойной жизнью. Се'Недра ворваласьв его жизнь подобно урагану. И хотя временами его терпение, казалось, вот-вотлопнет, тем не менее Горим терпеливо сносил все её капризы, приступы истерики инеобъяснимые выходки, равно как и внезапные и бьющие через край проявлениянежности, когда она бросалась ему на шею и покрывала его испуганное лицопоцелуями.

В дни, когда Се'Недра бывала в настроении, она собираладрузей, знакомых и родных на берегу острова Горима, чтобы поболтать, посмеятьсяи поиграть в игры, которые сама же придумывала, и тогда мрачная тишина пещероглашалась шутками и смехом молодых девушек. Когда она впадала в меланхолию, товместе с Горимом принималась бродить по причудливому миру пещер, раскинувшихсяпод покинутым городом Пролгой. Со стороны могло показаться, что принцессанастолько погружена в собственные переживания, что ничего не замечает, но еёцепкий ум схватывал и анализировал все, даже в момент самых яростных вспышекгнева. Горим с удивлением обнаружил, что перед ним девушка с очень острым умоми богатым воображением. Когда он рассказывал предания алгосов, она всегдавнимательно его слушала, стараясь понять, что кроется за этими рассказами.

Из этих бесед принцесса почерпнула для себя много важного.Так, она узнала, что смысл жизни алгосов заключается в религии и что моральвсех услышанных историй – абсолютное подчинение воле Ала. Житель Толнедры можетшутить и даже заключать сделки со своим богом. Недра готов принять это. Емунравится заключать сделки и торговаться, так же как и его народу. В сознанииалгосов, однако, подобные отношения выглядели святотатством.