Переводчик - Александр Шувалов

– Ну как? Сейчас я тебе еще и нос отрежу, а потом яйца. И все это ты с аппетитом съешь. А потом мы продолжим беседу. Итак, есть хочешь?

– Н-н-н-ет.

– Не слышу.

– Нет!

– Говорить будешь?

– Буду.

– Учти, у меня много вопросов. Отвечать на них ты должен честно, откровенно и подробно. Если какой-нибудь из твоих ответов мне не понравится, ты тут же лишаешься какой-нибудь части тела. Учти, все сказанное тобой будет перепроверяться.

Ты мне веришь, или еще что-нибудь тебе отчекрыжить?

– Верю.

– А по-моему, не очень.

– Я верю, верю, не надо. Пожалуйста! – И напрочь потерявший недавнюю брутальность, крутой мужчина Артур горько расплакался.

– Если так, то к беседе готов?

– Готов.

– Это не может не радовать. Что ж, начнем, помолясь.

– Все просто, как детская задница, – бодро докладывал собравшимся в кабинете Бацунина утром следующего дня Саня Котов. – Есть тут на Москве одна устоявшаяся группа товарищей. Ребята промышляют наркотой. Товар гонят из Турции, оплата по бартеру – девчонками. Часть из них оседает там же, часть идет дальше, производителям товара. По полученным данным, Лариса сейчас в Турции, в Чиле, это такой городишко под Трабзоном. Там есть кабак, называется «Зеленая мурена», его любит посещать местная «знать» – контрабандисты, бандюки, прочий сброд. При кабаке имеется гостиница, она же бордель. Привезенные девчонки там некоторое время работают, а потом их отвозят в другие места.

– Он не соврал? – больше для проформы спросил Бацунин.

– Не думаю. Кроме того, вчера ночью я позвонил в Анкару. У меня там бывший сослуживец трудится, Толя Семенов. Он обещал съездить проверить, что там и как.

– Да, однако странная у ребят схема работы получается. Сколько же им отравы дают за одну привезенную девчонку? А если учитывать затраты на билеты, гостиницу и все прочее? Какой-то бизнес по-русски получается.

– Во-первых, эти девчонки оплачивают все сами, они же думают, что едут на отдых. Кроме того, этот самый Артур умудрялся возить их по нескольку человек сразу.

– Это как?

– А так, одна вылетает первого числа на один курорт, вторая – второго числа, на другой и так далее. Вылетают, заметьте, без него, у этого красавца в самый последний момент нарисовывается какое-нибудь страшно срочное дело по работе. Так что он подъезжает попозже и через денек-другой едет с девушкой на экскурсию. Дальше дело техники. И потом, наш пострел вообще многостаночник. Он, кроме всего прочего, владеет агентством по трудоустройству наших соотечественниц за рубеж: горничные, танцовщицы, сборщицы апельсинов и все такое. Девки еще платят ему, чтобы на работу устроиться. Кстати, перед выездом все они очень строгую медкомиссию проходят, как будто в космонавты нанимаются.

– И?

– Я немного попрессовал клиента...

– Немного?

– А тебе его жалко? Так вот, наиболее здоровых отвозят в Италию. Там их забирают албанцы. Артурчик признался мне, что слышал краем уха...

– Я правильно понял?

– Да, ты правильно меня понял. Подозреваю, что эти девчонки идут на органы.

– Серьезная команда.

– Точно, недаром же клиент меня с места в карьер кошмарить начал.

– Кто у них за главного?

– Главного он не знает. С ним работает, вернее работал, некто Тягунов Игорь. Слышал о таком, Гера? Мужчине около сорока пяти. Он, между прочим, выпускник военно-медицинской академии.

– Погоди, погоди, кажется что-то припоминаю. Да, точно, был у нас такой на курсе, кстати, жуткое говно по жизни.

– Сейчас он авторитетный бизнесмен, метит в депутаты.

– Значит, точно он. Ладно, наши действия?

– Еду к эстонцам.

– Это зачем? – удивился Сергей.

– А затем, мой юный, недостаточно образованный друг, что эстонцы проживают где вы думаете?

– Полагаю, что в Эстонии в основном.

– Садитесь, три с минусом. Эстонцы, чтобы вы знали, кроме всех прочих мест компактно проживают в бывшей советской Аджарии и, вы не поверите, в Турции, в районе Трабзона. Основной род деятельности этой почтенной публики – добыча рыбы и, да-да, вы правы, контрабанда. Эти милые ребята наладили там нехилый бизнес.

– А ты к ним каким боком?

– Было дело. Потом расскажу Я пошел, Гера?

– Давай.

– Уже в пути, я позвоню с твоего телефона?

– Валяй.

– Премного благодарен. Алло! Страфстфуйте, этта эстооонский националист Арво Риийк? – Саня включил громкую связь.

– Пошел бы ты в жопу, Саня, со своими приколами, – раздался ответный голос, – но все равно рад тебя слышать. Как дела?

– Твоими молитвами, Сема. Как сам?

– Нормально. Давно не виделись.

– Если не против, я подъеду, есть дело.

– Подъезжай, конечно, буду рад. Только...

– Только что?

– Шпроты только эстонские на закуску не покупай, как в прошлый раз, а то...

– Понял, а латвийские можно?

– Нельзя, у меня сало есть украинское, им и закусим. Усек?

– Усек. Еду.

– Всем до завтра, – попрощался Котов с присутствующими и испарился.

С человеком, которого он так нещадно доставал своим самодельным эстонским акцентом, Саня познакомился весной 1991 года в госпитале. В свете демократизации и перестройки туда приехала делегация министерства обороны для награждения раненых. Делегацию представляли несколько сытых дядечек в мундирах и какой-то жирный сюсюкающий тип, похожий одновременно на Егора Гайдара и булгаковского Варенуху в роли вампира-наводчика.

Чествование раненых героев проходило в ленинской комнате госпиталя. Приехавшие чины, в форме и в штатском, толкнули речи, затем началось собственно награждение. Герои, по возможности, вставали, ковыляли к столу президиума, получали свое из закромов отчизны и садились на стулья в первом ряду. В этот день Саня получил последнюю правительственную награду в жизни, орден боевого Красного Знамени. Рядом с ним присел, получив свое (медаль «За боевые заслуги», кажется), какой-то темноволосый курчавый тип с вековой печалью в глазах.

– А у меня на родине, – гордо сообщил он Котову, рассматривающему свой орден, – награды красивее.

– Где твоя родина, сынок? – естественно, полюбопытствовал Саня. – В...

– В Эстонии.

Конечно же, Саня не упустил возможности поближе познакомиться со столь экзотическим прибалтом. Семен Малкин служил там же, где и Котов, то есть в ГРУ, носил звание «майор» и был очень неплохим техническим специалистом. До известного времени служба его протекала тихо и размеренно, начальство ценило его золотые руки, служба шла по накатанной колее, все было ясно и предсказуемо. А потом стала рушиться страна, и вместе с ней рухнула к чертовой матери вся его привычная, налаженная годами жизнь. Семен, как и многие другие офицеры, начал искать, куда бы приткнуться. В дворяне по известным причинам он записываться не стал. Компанию папе Григорию Давидовичу Малкину, возжелавшему убыть на землю предков, составить тоже не захотел. Он возжелал стать эстонцем, как его мать Кайя Риийк.