Переводчик - Александр Шувалов

– Очень много работы, – господин Козленочкин изволил-таки оторваться от писанины и, не подавая руки, представился: – Виктор Дмитриевич.

– Очень приятно, Александр Корнелиевич.

– Из «Росмеда»?

– Из него родимого.

– Имеете полномочия для ведения переговоров?

– Безусловно.

– Тогда слушаю вас.

– А зачем же просто слушать, можно еще и посмотреть, – с этими словами Саня достал из пижонского портфеля (натуральный аргентинский «Casa Lopez») DVD-диск, подошел к телевизору и вставил его в пасть встроенного проигрывателя. Вернулся к столу.

– Давайте вместе посмотрим кино, – предложил он чиновнику, – кстати, со звуками.

– Что за кино?

– Сейчас увидите. Уверяю, вам будет очень интересно.

Фильм под рабочим названием «Волжская Камасутра» и впрямь оказался весьма увлекательным и динамичным. Главные действующие лица, чиновник Козленочкин В. Д. и двое безымянных юношей атлетического сложения и весьма томного вида, уже с первых кадров, не тратя времени на ненужную лирику, сплелись в морском узле страсти, оглашая место действия стонами и голубиным воркованием.

У чиновника натуральным образом отвалилась челюсть, лицо приобрело цвет нижней части российского триколора с добавлением свекольного оттенка. Не в силах что-либо произнести, он взирал на творящееся на экране непотребство. Зато Котов раздухарился:

– Ого-го, как вы их! Какая экспрессия, поза какая! А пальчиком-то, пальчиком, ну вы даете, прямо жеребец! А как они вас теперь! Да, есть что вспомнить! – и деловито спросил: – Еще раз прокрутить эту романтику или и так все ясно?

– Все ясно, – ответил немного пришедший в себя любитель острых сексуальных ощущений. Он вскочил, подбежал к телевизору, достал диск и, ломая его на мелкие кусочки, заорал: – Ты пугать меня вздумал, москвич хренов? Сейчас я людей вызову, и тебя...

– Что меня, дебил? – С московского гостя сдуло остатки вежливости, и он тоже перешел на ты. – Диск ты сломал, а это – проглотишь? – И он предъявил ошалевшему герою-любовнику листовку с фотографиями хозяина кабинета в наиболее удачных ракурсах и краткими словесными комментариями, отображающими его сексуальные пристрастия и человеческую сущность. – Сегодня вечером всем твоим друганам, с кем вместе пили-ели, баб валяли, это, – он показал извлеченный из портфеля еще один диск, – доставят с нарочными. А этим, – он потряс в воздухе листовкой, – завтра к утру весь город заклеен будет. Ты хоть представляешь, что с тобой твои бывшие кореша сделают, а? После того как руки, что тебе подавали, отмоют в каустике? Представляешь? Нет? Вот и я не представляю, фантазии не хватает.

На господина Козленочкина стало жалко смотреть. С побелевшим под цвет верхней трети российского государственного флага личиком он рухнул в кресло, несколько раз открыл рот, пытаясь что-то сказать, но безуспешно, наконец прошептал:

– Что же мне делать?

– Как что? Естественно, стреляться, я и пистолет принес, – и Саня достал из портфеля и подал несчастному орудие самоубийства.

Тот с опаской взял его в руки, с минуту тупо смотрел в дуло, а потом, бросив оружие на пол, горько расплакался.

«Да, обмельчали гусары», – Котов со вздохом поднял купленный накануне в «Детском мире» пистолет с пола и, переломив пополам, бросил то, что от него осталось, в корзину для бумаг.

– А впрочем, может, оно и к лучшему, жизнь-то продолжается, а, Витюнчик? Жить хочешь, ублюдочек? Не слышу ответа!

– Д-д-а, – прозвучало в ответ.

– Ну так живи, кто не дает, только помни...

– Я все понял, – чиновник оживал прямо на глазах. – Что я должен делать?

– Что ты должен делать? Ты должен продолжать трудиться на благо нашей любимой родины, вон как у тебя здорово получается. Ты должен забыть, что хотел поиметь долю с «Гиппократа». За долю знаешь что бывает? Хотя что я тебе говорю... Впрочем, я отвлекся. Ты должен способствовать получению «Гиппократом» всяческих налоговых льгот и преференций. Он ведь у вас флагман местной промышленности или не флагман? Ответа не слышу!

– Флагман.

– Вот и ладушки, живи себе дальше в радости, трахай стриптизеров сколько влезет и вылезет, но помни, мы будем следить за тобой, пра-а-ативный, – Саня сделал растекшемуся в кресле неудавшемуся акционеру козу и направился к выходу. – Да, едва не забыл...

– А? – испуганно вскинулся несчастный.

– Теще скажи, если скучно жить стало, пусть в кружок макраме запишется. Говорят, очень помогает. – И с этими словами вышел в дверь.

Он вежливо попрощался с надутой от собственной значимости секретаршей и через минуту-другую с удовольствием вдыхал свежий воздух, стоя у входа в управление. В кабинете, где он учил чиновника уму-разуму, ощутимо, несмотря на включенный кондиционер, пованивало.

Котов сел в подъехавший джип и скомандовал сидящему за рулем человеку, очень напоминающему внешностью белогвардейского (или просто гвардейского) офицера:

– Домой, Поручик.

– О результатах даже не спрашиваю, шеф.

– Правильно делаешь.

– Тогда почему вы невеселы?

– Угадай.

– Гнусно?

– Не то слово, – с этими словами он взял трубку: – Гном, вам с Питоном проводить меня до выезда за пределы района. Осуществлять контрнаблюдение, мало ли что. Потом домой. – Не успел он убрать телефон в карман, как тот зазвонил. – Да.

– Добрый вечер, Саня.

– Привет, Володя, собирался тебе попозже позвонить.

– Как прошло?

– Как и планировалось.

– Завтра у твоих отгул, а сам со мной к 18.00 к Доктору, у Бегемота проблемы.

– Что с ним?

– Я не особо в курсе. Доктор завтра все объяснит. Возможно, придется опять поработать всем вместе.

– Как тогда, в Турции? Хорошо бы!

– Я тоже не против, а то заржавел совсем.

– Так уж и совсем? Как там в зале?

– Размялся. Прикинь, мне Борюсиков пацан башкой бровь разбил.

– С трудом представляется. Он, кстати, жив?

– Жив, уже, наверное, проблевался.

– Суров ты. Кстати, что супруга сказала?

– Я еще до дома не доехал, пробка на третьем кольце.

– Вот она тебе вторую-то бровь и разобьет.

– Это точно, – хмыкнул Лопатин, – ладно, до связи.

– Аналогично, коллега, привет семейству.

А что же такого произошло в Турции, о чем Котов говорил с такой ностальгией? Если публика не против, расскажу, пока есть время.

Сергей закрывал за собой дверь, когда зазвонил телефон. Пришлось возвращаться.