След крови - Стивен Эриксон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Но хозяин…
– Это кровавое вино, Риз, причем самого смертоносного сорта: предупреждением служит форма горлышка. – Он потянул себя за кольчугу, будто у него внезапно заболел живот. – Предупреждение… о боги! Даже тоблакайская девица рассмеялась бы! Вон отсюда, Риз! Убирайтесь!
Капитан Сатер смотрела на них, ничего не понимая.
Забрав меч, Эмансипор Риз бросился к двери и распахнул ее. Когда он шагнул за порог, Сатер попыталась последовать за ним, но Бошелен молниеносно метнулся к ней, схватив одной рукой за шею:
– Только не ты, женщина!
Его скрежещущий, почти звериный голос невозможно было узнать.
Сатер пробовала было нашарить свой меч, но Эмансипор услышал жуткий треск разрываемой кожи и пряжек, а затем слабый женский вскрик…
Эмансипор стремглав выбежал в коридор, захлопнув за собой дверь.
Из каюты донеслись глухие удары, шорох сапог о пол, еще один приглушенный крик.
Эмансипор Риз облизнул губы, – похоже, в последнее время ему приходилось делать это довольно часто.
«Кровавое вино… где я раньше слышал это название? Хозяин что-то говорил про тоблакаев, великанов-варваров. Ну да, древесный сок, смешанный с вином. Вполне логично».
Из-за двери теперь слышались ритмичные поскрипывания и толчки, сопровождавшиеся женскими вздохами и мужским ворчанием.
Моргнув, Эмансипор уставился на меч, который держал в руках. Длинный, двуручный. Круглая головка эфеса из серебра и оникса, тяжелая и блестящая, будто от влаги.
Сквозь прочную дубовую дверь доносились отчаянные крики и стоны.
Вновь вспомнив то бутылочное горлышко, Эмансипор еще раз взглянул на рукоятку и эфес меча.
«Один глоток? Всего один? О боги!»
– Слышала?
Пташка Пеструшка, прищурившись, взглянула на Густа Хабба:
– Что?
– Вода льется. Похоже, у нас пробоина!
– Ерунда. Мы бы это почувствовали. Да мы бы тут уже по колено в воде бродили, клянусь языком Маэля! Никакой пробоины нет, Густ, так что лучше заткнись!
Они переговаривались шепотом, оба понимали, что лучше особо не шуметь, пока Хек Урс пробирался в сторону гальюна в поисках того, кто недавно кричал, возможно рискуя обнаружить останки несчастного придурка или, еще хуже, лишь несколько липких, воняющих мокрых железом пятен.
– Я слышу воду, Пташка, клянусь. И еще щелчки и стоны – боги, они меня с ума сводят!
– Проклятье, да успокойся ты уже!
– И взгляни на те гвозди – те новые… смотри, как они потеют красным…
– Это всего лишь ржавая вода…
– Ничего подобного…
– Да хватит тебе. Смотри, Хек уже у гальюна.
Этого оказалось достаточно, чтобы Густ Хабб замолчал. Рядом с присевшей на шедший вдоль киля центральный настил Пташкой слышалось лишь его быстрое дыхание. Оба напряженно всматривались в покачивающийся круг света от фонаря в полутора десятках шагов впереди. Черная покосившаяся дверь приоткрылась, и силуэт Хека Урса заслонил свет.
– Смотри! – прошептал Густ. – Он заходит туда!
– Смельчак, – буркнула Пташка Пеструшка, качая головой. – Мне стоило бы выйти за него замуж.
– Не такой уж он и смельчак, – заметил Густ.
Она медленно повернулась к нему, доставая нож:
– Что ты сказал?
Густ Хабб, даже не почувствовав опасных ноток в ее голосе, лишь указал головой вперед:
– Смотри, он просто заглядывает.
– Да, верно. – Она убрала нож.
Отступив назад, Хек закрыл дверь гальюна и, развернув фонарь, поспешил обратно, туда, где его ждали двое друзей.
– Пусто, – сказал он. – Никого и ничего.
Густ Хабб вскрикнул и хлопнул ладонью по забинтованной ране на голове.
Хек и Пташка уставились на него.
– Ой! Меня кто-то укусил за ухо!
– За какое место укусил? – уточнил Хек. – У тебя там теперь призрак вместо уха, Густ Хабб. Его там больше нет, забыл?
– Клянусь…
– У тебя просто воображение разыгралось, – сказала Пташка Пеструшка и снова повернулась к Хеку Урсу. – Ну и что будем делать дальше?
Кто-то шел в их сторону. Повернувшись, оба увидели приближающегося Абли Друтера.
– Мы все обыскали, – доложил Хек, когда первый помощник подошел к ним. – Но ничего не нашли. Никаких следов.
Абли присел, жестом подзывая матросов к себе.
– Слушайте, вся клятая команда не спит, у всех глаза по сторонам бегают. Не можем же мы им сказать, что ничего не нашли…
– Перекличку провели? – спросил Хек. – Кого не хватает?
– Плетельщицы Брив.
– Точно?
– Так мне сказали. Это та рыжая коротышка с волосатыми ногами…
– А Горбо на месте?
Абли Друтер кивнул.
Хек и Пташка переглянулись.
– Уверен? – спросил Хек.
Абли нахмурился:
– Да, это он сообщил о пропаже Брив.
– Что, правда? – фыркнула Пташка Пеструшка.
– Я же сказал.
– И никто больше не пропал?
– Ну… только тот толстяк-пассажир, который все время рыбачит.
– Ой! – Густ Хабб снова хлопнул ладонью по повязке.
– Что с тобой? – спросил Абли Друтер. – Почему у тебя голова забинтована?
– Неужели не слышал? – удивилась Пташка и тут же пояснила: – Кто-то пришел и отрезал ему ухо – не поверишь, во сне. И теперь у Густа призрачное ухо.
– Ты что, можешь слышать призраков?
Трое бывших солдат на мгновение уставились на первого помощника. Затем Хек Урс сказал:
– Вроде как может, только они иногда кусаются.
– Просто кошмар какой-то. – Абли Друтер выпрямился и поспешно двинулся назад, с каждым шагом удаляясь от круга света.
Вероятно, потому никто из присевших в проходе бывших солдат не сумел понять, что именно внезапно возникло за спиной первого помощника и откусило ему голову.
Палуба «Солнечного локона» далеко внизу под Беной-младшей и ее кудахчущей матушкой напоминала крошечное пятнышко посреди бурного моря. Черное, с размытыми краями, оно служило единственным свидетельством того, что корабль все еще существует, продолжая идти среди пенящихся волн, которые накатывают со всех сторон, подсвеченные в ночи красноватым сиянием.
Хлопая безразличными к ветру парусами, «Солнечный локон» дрейфовал, подталкиваемый течениями Красной дороги. За штурвалом никого не было видно. Лишь тени плясали на тросах и снастях, и никто не освещал на носу путь фонарем.