Принцесса вандалов - Жюльетта Бенцони

— Я сумею заставить вас пожалеть о вашем высокомерии, госпожа герцогиня. И мой вам последний совет: прекратите переписку с де Конде, иначе…

— Вон! — воскликнула она в ярости. — Лакей вас проводит!

К удивлению Изабель вместо лакея появился Бастий.

— Госпожа герцогиня звали?

— Проводи господина аббата Фуке и прикажи, чтобы ему привели его лошадь. Потом вернись и доложи!

Само собой разумеется, что аббат вышел, не поклонившись, на что Изабель не обратила внимания. Она подошла к камину и села возле него в кресло, протянув к огню руки, чувствуя, как они заледенели. Несмотря на красоту и безупречные манеры, аббат вызывал у нее что-то вроде содрогания. Он напоминал ей змею. Может быть, из-за неподвижного взгляда из-под полуопущенных век, которые никогда не поднимались? В любом случае Изабель стало легче, когда она услышала удаляющийся топот лошади.

И почти сразу же в кабинет вошел Бастий. Он был настолько озабочен, что заговорил, не дожидаясь, пока его спросят.

— Почему вы принимаете этого злодея?

— Я догадываюсь, что он не святой, но рискуешь остаться в пустыне, если принимать только людей хороших.

— Этот человек настоящий злодей! Он в ответе за последние беспорядки в городе, я сам видел, как он раздавал солому, когда поджигали ратушу. И еще он главный среди соглядатаев у Мазарини.

— Успокойся, я нисколько не обольщаюсь на его счет и буду очень удивлена, если он сюда вернется. Я его выгнала, не побоюсь этого слова.

— Он вернется! Я это чувствую, хотя не могу сказать почему.

— Он заявляет, что любит меня, и, если хочешь знать все до конца, хотел бы поселиться в Мелло… Чтобы защитить, объявив своей любовницей.

— Пусть он только появится, и я ему все кости переломаю, — пообещал Бастий, сжимая кулаки.

— Не смей этого делать! Мазарини тебе отомстит, отдав в руки палачу. А я дорожу тобой гораздо больше, чем боюсь этого аббата! Ты знаешь, где он живет?

— Официально он живет в особняке Мопеу, почтенном доме, семейном гнезде. Живет под кровом своей матушки.

— Достойной женщины с безупречной репутацией.

— Но у него есть еще небольшая квартирка у Нового рынка, неподалеку от собора Парижской Богоматери. И потом, священник он или не священник, но у него есть еще два аббатства, — насмешливо сообщил Бастий.

— Я все поняла. Если ты найдешь нужным, чтобы за ним следили верные люди, пусть следят, деньги я дам. Столько, сколько понадобится. А мне запрещают писать письма господину принцу… И даже моему брату!

В дверь постучали, вошла Агата и сообщила, что ее деверь, Жак де Рику, только что приехал. Настроение Изабель мгновенно улучшилось, глаза заблестели, лицо засияло улыбкой.

— Сейчас мы узнаем новости! Какое счастье, что он не приехал часом раньше!

— Госпожа может не сомневаться, что этот час я просидела бы с гонцом сама. Мы провели его на кухню. Паренек так нуждается в тепле и еде!

Жак де Рику был братом Шарля, мужа Агаты, который был порядком старше нее и служил офицером у Конде и охранял Шантийи. А его младший брат, совсем молоденький мальчик, был одним из курьеров принца и ездил открыто или тайно, скрыв лицо и переодевшись, с различными поручениями. Ему даже отвели каморку под лестницей в Мелло, если вдруг понадобится переночевать.

Паренек незаметный на вид — среднего роста, заурядной внешности, иногда прятавший свои темные волосы под париком, дополняя его усами или бородкой — был любопытен, словно кошка, но обладал немалыми изъянами для «человека-тени»: не отличался безудержной отвагой, страдал приступами головокружения и был неженкой. Но нрав у него был веселый, характер живой, и он любил жизнь, игру в кости, девушек и вино.

В Мелло его хорошо знали, он и раньше нередко останавливался в замке, не говоря уж о теперешнем времени, когда Шантийи конфисковали в королевскую казну.

Изабель спустилась в кухню и увидела Жака там, он подкреплял ослабевшие силы паштетом из зайца, ломтем хлеба и кувшинчиком красного вина.

При появлении герцогини он вскочил на ноги, подавился куском, раскашлялся и получил от Бастия целебный удар по спине, который ему очень помог. Жак принялся извиняться хриплым голосом, что позволил себе взяться за еду раньше, чем выполнил порученное. «Уж больно промерз», — объяснил он и наконец вытащил письмо из-за пазухи камзола и с поклоном передал Изабель.

— Вам нужно развезти и другие письма или вы привезли только это и завтра отправитесь в обратный путь?

— Отправлюсь завтра, госпожа герцогиня, и, надеюсь, с письмом, которого ждут с нетерпением. У меня поручение только к вам.

— Конечно, вы возьмете с собой письмо, — улыбнулась молодая женщина. — А пока я желаю вам приятного аппетита и доброй ночи!

Изабель поднялась к себе в спальню, прижимая к груди благословенное послание, и поцеловала его, прежде чем открыть. А прочитав, поцеловала еще не раз.

«Я и не представлял себе, что мне может так не хватать вас, — было нацарапано на бумаге почерком Конде. — Все во мне призывает вас, но я не имею права заставлять вас приехать. Сообщите мне хотя бы те новости, какие сумеете собрать. Быть может, со временем нам удастся воссоединиться, не привлекая внимания, потому что я, мой ангел, ни за что на свете не хотел бы подвергнуть вас опасности…»

Велико было искушение Изабель надеть мужскую одежду, она была у нее наготове на тот случай, если придется бежать, и отправиться завтра утром вместе с Рику… Но Конде все-таки не звал ее, а значит, желательно было соблюдать те решения, какие они приняли вдвоем перед отъездом принца. К тому же приближалась зима, а значит, сообщение затруднялось. Изабель не хотелось оставлять и сына. Он занял прочное место в ее сердце, и она ни за что на свете не рассталась бы с возможностью наблюдать, как ее мальчик входит в жизнь!

Если бы не малыш, Изабель очень скоро наскучило бы в своем замке, который с начала декабря засыпало снегом. Сюда с трудом добирались даже курьеры из Парижа. Затруднилась и переписка Изабель с госпожой де Бриенн. Добросердечная женщина, прикованная к постели жестоким бронхитом, исписывала страницу за страницей, стараясь развлечь подругу, но ее письма добирались до адресата не часто. И всякий раз заставляли вздохнуть Изабель, потому что госпожа де Бриенн старалась держать ее в курсе всех придворных сплетен и всех парижских новостей. Столица влюбилась в своего юного короля и не уставала праздновать его возвращение. В Лувре и других дворцах устраивались один за другим балы, театральные представления и всяческие другие развлечения, о которых изгнанница горько вздыхала. Мари де Сен-Совёр отправилась в Нормандию погостить к своим домашним, которые питали надежды снова выдать ее замуж. Но мать ее тяжело заболела, и теперь Мари не отходила от ее изголовья.

И все-таки небо смилостивилось над молоденькой герцогиней, которая, может быть, слишком горячо любила развлечения. Оно послало ей двух весьма любезных соседей, которые, зная о ее отверженности, решили всячески ее утешать. Оба были англичанами.