Сабля, трубка, конь казацкий - Степан Кулик

Но мысль уже не только запала в голову, но и ростки пустить успела. Полупуд еще и не договорил до конца, а уже опустился на колени и стал отгребать от камня землю. Как и в прошлый раз, когда могилу раскапывали, его железные ладони справлялись с рыхлой почвой не хуже лопаты. При этом казак с некоторым недоумением поглядывал в мою сторону и ворчал:

– Говорят четырежды человек бывает глуп… Когда на биваке у костра от огнива трубку раскуривает. Сидя за веслами, на ладони поплевывает. У жены просит… И когда посреди поля телегу заносит… Брешут люди… Можно, еще и в пятый раз сглупить… Сидя на ветке, дерево высматривать…

За те несколько секунд, в течение которых Полупуд озвучивал список народных премудростей, на поверхность показалась добрая четверть валуна. Большего казаку, чтобы узнать «старого знакомца», и не понадобилось.

– Есть! Он самый!.. Видишь зарубку, – Василий провел рукой по одной из граней. Царапина на ней точно была. – Я сам ее и сделал… Для верности.

Пружинисто вскочил на ноги и уверенно повернулся в сторону, все так же отчетливо видимой мною дорожки, змеившейся на другую сторону плеса.

– Пойдем, Петро. От камня до гати ровно полста и еще полтора десятка шагов. Теперь голомозым кукиш с маслом достанется, а не христианские души. Уйдем от погони… Как Бог свят, уйдем.

Шагал Полупуд излишне радостно и широко, или отмерял кто-то другой, пониже ростом – да только, отсчитав положенные шестьдесят пять шагов, казак умудрился промахнуть гать на добрых три метра.

– Здесь… – указал уверенно на пустое место и не задумываясь побрел в воду. Даже шаровары не подтягивая. Только сапоги сбросил.

– Не спеши… – я едва успел ухватить запорожца за руку. – Может, сперва хоть палкой дно потыкать? Для верности.

Но Василию уж очень не терпелось поскорее отыскать переправу, только плечом дернул. Не мешай, мол.

– Да постой же, оглашенный!.. Тебе твои наставники разве не говорили: «Не зная броду, не суйся в воду?» – пришлось повысить голос и упереться со всей силы. Ага, вола проще остановить… Пришлось к разуму взывать. – Стой! Нет там гати! Только в болоте увязнешь, а мне придется баб звать, чтобы помогли вытащить. Я же сам не осилю. Вот тут она… – указал я правильное место.

– Баб?.. – задохнулся от возмущения Полупуд, услышав только часть сказанного. – Чтоб меня… низового казака… бабы, как борова из навозной ямы?! Говори, да не заговаривайся! А то я не посмотрю…

Тут Василий наконец-то осознал, куда я показываю пальцем.

– Погодь, Петро… Хочешь сказать, что ты ее видишь? Гать нашу… Прямо сквозь воду? Или опять видение было? Так не курил вроде… или курил? А ну, признавайся!

– Нет, нет… – очень не хотелось врать, но и объяснить же нормально не получится. – Ничего я такого. Мне кажется… Просто ты старые приметы ищешь, а я свежим взглядом оцениваю. Видишь, берег в том месте сильнее сглажен, чем здесь. Стало быть, утоптан сильнее, нахожен…

Вообще-то, положа руку на сердце, если и была какая разница, то только в моем воображении, но казаку, знающему толк в выслеживании зверя или врага, такое объяснение понравилось даже больше, чем ссылка на ведовское умение.

Василий присел, пригляделся внимательнее. Погладил берег ладонью, растер комок сухой земли между пальцами, сухая пыль серой, непросеянной мукой запорошила влажную траву. Сразу же превращаясь в потеки грязи.

– Молодец, – похвалил чуть погодя. – Зоркий глаз у тебя, Петро. Будут из тебя люди. Я и то не обратил внимания… В самом деле есть разница. Ну, ты нашел – тебе и честь… Полезай первым.

Это уж точно, кто бы сомневался. Как гласит мудрость: всякое доброе дело должно быть наказано. Держал бы рот на замке – хоть попытался бы обсохнуть. А так, будьте любезны… Мокрый дождя не боится. Скорее всего, Василий здраво прикинул, что, если мы все же ошиблись – ему сподручнее меня вызволять из болота, чем самому там барахтаться. И правильно, не положено атаману срамиться и авторитет ронять. Если бабы кого на смех поднимут – пиши пропало. Никакого порядка и в помине больше не будет. А с меня, убогого, какой спрос?..

Впрочем, все эти ворчливые мысли мелькнули в голове мимолетом. Благодаря «помощи извне», я видел гать не хуже, чем траву под ногами. Каждое бревнышко по отдельности. И, не сходя с берега, мог указать места, где придется настил усилить или попробовать обойти… Так что тоже снял сапоги, разделся до пояса, правда, совершенно машинально, – сорочка из-за тумана и так была хоть заново отжимай… И совсем уже было собрался залезть в воду, когда подумал, что предпринять некоторую предосторожность не помешает. Если люди искренне верят в Бога, то и к наличию в мире нежити-нечисти тоже должны относиться с большим доверием и пониманием, чем к особым умениям «попаданцев».

– Василий, а ты не знаешь, каким подношением можно водяного задобрить?

– Чего? – переспросил тот и то ли похвалил, то ли обругал: – Вот шельма… А я и не сообразил.

Кажется, все-таки хвалит.

– Не, Петро, ты точно не иначе как в семинарии учился, и если не до кошевого, то до генерального писаря точно дослужишься. Умен и соображение имеешь… Хоть до Спаса и больше месяца еще, но перед таким важным делом хозяина здешних вод непременно надо уважить. Хорошо, что мы не весь табак выкурили…

– Табак?

– Не знал?.. А, не важно… – тут же поправился запорожец, вспомнив о моих проблемах с памятью. – Запоминай заново. Никто не знает почему, но доподлинно известно, что водяной обожает хороший табак. И нет лучшего способа задобрить его, чем бросить понюшку в воду. А когда рассердить захочешь – наоборот, выколоти выкуренную трубку в воду. Так осерчает, что байдак перевернуть может.

Рассказывая все это, запорожец достал из кисета щепотку курительной смеси, протянул руку вперед и старательно растер табак над водою, приговаривая при этом:

– Нижайший тебе поклон, дух водяной. Прими в знак нашего уважения скромное подношение. И если ласка твоя, не шали нынче, позволь обездоленным буцям[29]на ту сторону перебраться. А еще, коли ласка твоя… следом за нами ордынцы идут. И ежели над басурманами захочешь покуражиться, от меня отдельная благодарность будет. Как только осядем на новом месте. Слово даю.

Несколько секунд стояла тишина, а после, поодаль в камышах, будто большущая рыбина плеснулась.

– Кажется, договорились… – довольно пригладил усы запорожец. – Слышал? Это водяной знак подал. Был бы не согласен, вода заурчала бы или пузырями пошла.

– Василий, а можно еще спросить?

– Можно… – Полупуд пожал плечами, видимо, делая для меня исключение из казацкого правила: «молчи, слушай да на ус мотай». – Как-то так выходит, что от твоих вопросов толку больше, чем от иных советов. Но и о деле не забывай. Время не ждет… Полезай в воду… Чего как цапля на берегу замер?