Кудеяр. Вавилонская башня - Феликс Разумовский

Вскоре Опарышева приняли в аспирантуру. Оценки навступительных экзаменах: история партии – 4, английский язык – 5, специальность– 4.

(Примечание Капустина: Во, во, а я о чём?)

Насколько можно установить, Опарышев пунктуально посещалзанятия в группах по подготовке к кандидатским экзаменам по философии ианглийскому языку и успешно сдал эти экзамены в установленный срок. Экзамен поспециальности был ему оформлен по факту написания реферата, содержавшегопредварительный перечень печатных и рукописных трудов академика Добродеева скраткими аннотациями. В этот же период ведомственные сборники опубликовали двенаучные статьи академика, написанные им по материалам исследований прошлых лет.В обе Опарышев был включён в качестве соавтора.

(Примечание Капустина: Я спрашивал, с какого перепуга,сказали знаешь что? Что аспиранту нужны публикации к защите, прикинь!)

Защита кандидатской диссертации прошла в положенный срок.Академик Добродеев лично подобрал оппонентов и ведущую организацию, договорилсяо сторонних отзывах, председательствовал на защите, так что она прошла наредкость гладко. Утверждение ВАКом[22] последовало через двамесяца.

(Примечание Капустина: Ну прямо отец родной, блин.)

Правда, злые языки утверждали, что в основе диссертацииОпарышева лежит давнее незавершенное теоретическое исследование Добродеева,которое академик якобы помог ему оформить в благодарность за рвение,проявленное в ходе подготовки к печати своих трудов…

(Примечание Капустина: Я ж говорил!)

Став кандидатом, Опарышев вскоре получил должность референтапри академике и всецело занялся его текущими делами. Готовил различныедокументы, проекты, решения, отчёты, привлекая к этому любых сотрудниковЦНИИПЭ, готовил совещания и встречи, сопровождал академика в поездках икомандировках. Вскоре он стал учёным секретарём института, начал регулярноездить в Москву, отстаивая темы и их финансирование. С этого времени Опарышеврегулярно появляется в числе авторов научных публикаций.

На похоронах Добродеева Опарышев возглавлял траурнуюкомиссию. Очевидцы вспоминают, что он дал торжественный обет завершить работупо подготовке к изданию трудов академика.

На посту учёного секретаря у Опарышева дела всегда были важуре. Его хорошо знали и ценили в московских управленческих структурах. Онлегко договаривался по любым вопросам. С охотой брался за организациювсевозможных ведомственных и межведомственных мероприятий…

(Примечание Капустина: Список прилагается, но читать несоветую – помереть можно.)

По отзывам, вдохнул новую жизнь в сотрудничество ЦНИИПЭ сАкадемией наук. Стал там регулярно бывать и приобрёл значимый авторитет.

Менее чем через год научные статьи за его подписью пошли вразных изданиях буквально косяком.

Довольно скоро он привёз из ВАКа разрешение защищать докторскуюдиссертацию по совокупности своих печатных работ…

Вот это последнее обстоятельство надолго приковало к себевнимание Кудеяра. Как заслуживающее дальнейшего изучения. Причём самогопристального… Разобраться в научных тонкостях он не надеялся, но нюхомчувствовал: эту дверцу стоило хорошенько поскрести. Чего доброго, какойскелетик и вывалится. В памяти всплыл шуточный график, который, смеясь,когда-то показывала Маша. По горизонтальной оси были отложены годы деятельностиучёного. С примерно проставленными этапами: молодой специалист… кандидат…доктор… членкор… и наконец – академик. По вертикальной оси стояли проценты ибыли вычерчены две кривые. Одна – относительные затраты времени на собственнонаучную работу. И вторая – участие в банкетах, презентациях, торжественныхзаседаниях. Эта кривая начиналась с нуля, потом начинала расти и с достижениемакадемического звания выходила на максимум. А вот кривая научной работынеуклонно падала и в конце концов приближалась к нулю.

В каждой шутке, как говорится, есть доля шутки.

Получается, Опарышев являл собой некую аномалию? Научныйвулкан, как следует заговоривший лет в сорок пять? Притом что начало биографиипринадлежало скорее не открывателю и исследователю, а даровитому администраторуот науки?..

Иван положил себе переговорить с Львом Поликарповичем ипозвонил по внутреннему телефону Капустину, чтобы поблагодарить.

– Вот уж прав был дон Корлеоне, один хакер с ноутбукомнаворует больше, чем десять гангстеров с автоматами, – сказал он втрубку. – Порадовал, Боренька, спасибо. Дал пищу голодному уму… Слушай, ас международным сотрудничеством у нас как? Движение хоть какое-нибудь есть?

Вот уже две недели Боря ночей не спал, пытаясь влезть вкомпьютер американцев. Те, конечно, в плане высоких технологий были не лыкомшиты. Они защитились на совесть, согласно последнему писку компьютернойбезопасности. Но зря ли на недавнем чемпионате программистов, проходившем встолице Японии, наша команда не только с триумфом заняла первое место, но и,говорят, перевернула теоретические основы программирования! И вообще, противРУССКОГО лома…

– Командир, ну ты легок на помине! – ГолосКапустина звенел то ли от напряжения, то ли от радости. – Только хотелзвонить тебе. Недолго мучилась старушка в бандита опытных руках… Я тебе минутуназад по локальной сети всё вывесил, посмотри!

– Ну молоток, – восхитился Скудин. – Сейчаспосмотрю.

Монохорд (или всё-таки Монорхид? – Боря ещё неопределился) в самом деле вывесил ему целую папку с файлами, содержавшими всестратегические, а также тактические разработки союзников. Кудеяр жадноуглубился в их изучение… Уже через минуту ему здорово захотелось помянутьчью-то почтенную матушку, а через две он вскочил с кресла и заходил покабинету, застарело жалея, что бросил курить.

Да, американцы не преминули лишний раз показать, кто в домехозяин. Руины «Гипертеха» всё-таки решили взорвать. Да ещё и приурочили сиемероприятие ко дню своей национальной независимости. Видно, вспомнилифантастический фильм с тем же названием, в котором человечество, возглавляемоеАмерикой, именно четвёртого июля пресекало нападение злобных инопланетян.Вспомнили – и решили претворить в жизнь. Не иначе затем, чтобы отмыться отдерьма, в котором ныне сидели. И кто бы говорил, что это только у нас раньшевсё подгадывали к празднику Великого Октября?.. При этом аргументы далеко непоследних деятелей нашей науки – Звягинцева, свежеиспечённого пенсионераПересветова, да не только их, но даже девятизвёздочного генерала, – были принятык сведению. В переводе на общедоступный язык, ими тихо подтёрлись. Кто деньгиплатит, тот и музыку заказывает.

А ведь эта музыка обещала стать похоронной…

Тряхнув головой, Скудин уселся на место, снова пододвинул ксебе распечатку Борькиных изысканий и принялся читать дальше, хмурясь и делаяпометки карандашом. Пока было ясно одно. С Опарышевым придётся действовать некак когда-то с Кадлецом, а существенно, существенно тоньше. Иероглифы, смутнорасшифровываемые как «ЛП!» – «Выяснить у Льва Поликарповича!» возникали набумаге всё чаще…