Бог пятничного вечера - Чарльз Мартин

Внизу скрипнула дверь. Кто-то высокий ступил в зонтик света от лампы. Он поглядел вверх и увидел меня под крышей.

– Мистер Райзин? Сэр? – Голос был молодой, низкий, мужской и незнакомый. Я спустился и спрыгнул на землю перед ним. Почти одного роста со мной, он держал в руках здорово потрепанный футбольный мяч.

– Мистер Райзин, сэр?

Одет он был в школьную форму Сент-Бернара: белая рубашка, заправленная в темно-синие брюки, ремень, галстук. Приятный, красивый парень. Цвет кожи предполагал, что один из его родителей был черным, а второй белым. Черты лица четкие, точеные, никакого жира, очень хорошая мускулатура.

Он протянул руку.

– Сэр, меня зовут Далтон Роджерс.

Я покачал головой.

– Мэтью. – Рукопожатие было сильным, крепким и мозолистым.

Он сразу перешел к делу:

– Сэр, мне нужна ваша помощь.

Я взглянул на дверь амбара.

– Парень, меня могут снова посадить уже за то, что я с тобой разговариваю.

– Сэр, я подпишу любой документ, какой понадобится. Вы можете снять меня на видео и сказать, что я сам пришел к вам. Делайте все, что угодно, просто я знаю, что мне надо кое-что исправить, а сестра Линн, она всегда говорит…

– Сестра… кто?

– Сестра Линн. Она всегда говорит, что если бы вы не были в тюрьме, то лучшего тренера мне было бы не найти, и теперь, когда вы вышли и… в общем…

Среднее имя Одри – Линн.

Я бросил взгляд на дорогу, ведущую к хижине, и за ворота, где стояли мусоровозы.

– И что же ты хочешь, чтобы я сделал для тебя?

Ди изобразил бросок правой рукой.

– Помогите мне.

– Зачем?

Он попытался найти ответ и не смог.

– Сэр, я… я не знаю. Просто я… я бы хотел играть в колледже, а с последнего сезона дела идут все хуже и хуже, просто совсем паршиво. У меня не получается…

– Я не могу тебе помочь.

Парень смутился, словно человек, с которым он разговаривал, не соответствовал образу, который кто-то создал у него в голове.

– Но вы же говорили…

– Что я говорил?

– Вы говорили, что хотели бы однажды стать тренером.

Я пристально посмотрел на Ди.

– Когда?

Он поднял глаза, припоминая.

– После техасской игры, на первом курсе колледжа. И потом, когда выиграли у Луизианы в Долине Смерти. Вы сказали, что после своей профессиональной карьеры или если что-то не получится, вы бы хотели…

Парень был прав. Я это говорил, но те интервью случились пятнадцать лет назад, и их записи вот так запросто не валяются.

– Где ты видел эти интервью?

Ди махнул рукой в сторону школы.

В том, что в Сент-Бернаре сохранились записи моих выступлений, ничего странного не было. Я бы не удивился, если бы у них остались записи всех моих игр и послематчевых школьных интервью, но не колледжских. Этим взяться здесь было неоткуда. Разве что кто-то их пожертвовал.

– Ты смотрел записи со мной?

Не чувствуя необходимости что-то добавить, парень просто кивнул.

– Все ваши школьные игры. – Он еще раз кивнул. – И в колледже.

– Ты видел какие-то мои игры в колледже?

Ди покачал головой.

– Нет. Не какие-то. Все до единой. – Пауза. – Наверное, раз сто.

– Ты смотрел мои игры сто раз?

Парень сдержанно кивнул.

– Да, сэр. Вместе с сестрой Линн. Она… – Он неловко усмехнулся, словно в последующем признании было что-то странное: – Она любит футбол и много чего о нем знает. Она пускает меня в школьный архив и даже смотрит вместе со мной, но не разрешает брать с собой. Заставляет смотреть прямо там.

После того единственного визита в тюрьму Одри исчезла вместе со всем, что у нас было, – включая двадцать семь тысяч долларов, что оставались на нашем счету. Я всегда полагал, что моя жена опустошила наш дом и выбросила все мои вещи вместе с фильмотекой в ближайший мусорный бак.

– Вы вместе смотрите записи?

Парень снова сдержанно кивнул.

– Давно?

Он поднял руку над землей, примерно на уровне пояса.

– Сколько я себя помню.

Я решил проверить Ди, начав с легкого.

– С кем мы играли третью игру на первом курсе?

– Со штатом Миссисипи, 42–20. Вы принесли шесть тачдаунов.

– Предпоследний курс, какую тактику мы использовали в начале пятой игры сезона?

Он улыбнулся.

– Квотербек-сник. Сейфти играли глубоко, на двадцатке, и вы начали от линии и прошли восемьдесят ярдов. Счет 52—0.

– Моя последняя игра?

– Двадцать от линии, глубокий фейд. – Ди поднял палец. – Вот только Родерик Пензел побежал фейд, а не пост. Как он это понял, не знаю, разве что ты сказал на линии, но в фильме этого не видно.

Парень был прав. Я показал комбинацию, но не на линии. Ее знали только Родди, Вуд и я.

– Мистер Нилз спрашивал вас о том пасе в вашем последнем интервью перед арестом. И сестра Линн… – Он опустил глаза и не смотрел на меня. – Ваша жена. – Парень встретился со мной глазами. – Она тоже говорила о нем. – Он повернулся, немного смущенный: – И Родди в более позднем интервью после того, как вас посадили, а он играл за «Стилерсов».

– Ты хорошо подготовился.

– Сестра Линн на самом деле не сестра, но мы все так ее называем. Она заставила меня пообещать не рассказывать никому про нее и про вас, потому что… ну, в общем, просто попросила, и я никому никогда не рассказывал. То есть до сих пор.

Ди сунул мяч под мышку.

– Вы мне поможете?

Мне хотелось помочь. Очень хотелось. Я поднял ногу с браслетом.

– Не могу. – Я вышел впереди него и обернулся. Мысль о том, что кто-то живет в моей тени, не давала покоя. – Можно дать тебе совет?

– Конечно.

– Ты должен понять и запомнить, что я не сделал себя. Все это – я просто был собой.

Парень ухмыльнулся.

– То же самое вы сказали Джиму Нилзу.

– Это было правдой тогда, правда и сейчас. Удачи тебе. – Я оставил его в темноте амбара и вернулся в хижину, то и дело поглядывая через плечо, а потом долго не мог уснуть.

В четыре часа утра заскрипели доски крыльца, после чего маленькая фигурка открыла и затворила двери. Она постояла тихо несколько минут, глядя на меня, потом на цыпочках подошла к кровати. Я не спал, потому что так и не смог уснуть. Легкие шаги Одри выдали ее, как и дыхание, изгиб плеча, линия щеки и бледное отражение из-под капюшона спортивной кофты.