Бог пятничного вечера - Чарльз Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это понимать как «да»?
– Да, мэм.
– Вы носите электронный браслет?
Я поднял и вытянул ногу так, чтобы она его видела. Дамочка взяла со стола соединенный с компьютером ручной сканер, напоминающий прибор, которым пользуются на кассе в бакалейных магазинах, и поднесла к браслету. На экране перед ней возникла моя тюремная фотография, сделанная накануне освобождения.
– Полное имя? – сказала она, не глядя.
– Мэтью Тейт Райзин.
Она сняла очки и уставилась на меня.
– Сынок, я здесь не для того, чтобы твои шуточки слушать. Либо говори, либо… – Она ткнула пальцем за спину – там, возле кофейника, столпились несколько полицейских. – Либо разговаривать будешь с ними.
Я повторил. Громко и ясно.
– Дата рождения?
– 11—3—1981.
– Водительские права или удостоверение личности?
– Ни того ни другого.
– Карточка социального страхования?
Карточка у меня была, ее вернули мне вместе с другими документами, когда выпускали из тюрьмы.
– Информация о работодателе?
– Я не работаю.
– Безработный? – спросила она, не поднимая головы.
Неужели не понятно? Впрочем, вступать в объяснения не стоило.
– Да.
– Особые приметы? Татуировки?
– Нет.
Пальцы у нее мелькали быстрее, чем крылья у колибри.
– Шрамы?
Шрамов у меня было два. Один, длиной около четырех дюймов, возле пупка, а другой, около шести, над правым бедром.
– Да.
– Они в интимных местах?
– Нет, могу показать.
Я приподнял рубашку, и она, взяв подключенную к компьютеру камеру, сделала по несколько снимков каждого.
– При каких обстоятельствах вы их получили?
Ответил я не сразу. Знал, что проигрываю этот словесный поединок, но все в комнате смотрели на меня, и она могла бы сделать то же самое. Дамочка на меня не смотрела, но нетерпеливо постукивала по клавиатуре. Потом все же соизволила метнуть взгляд и тут же снова уставилась на экран.
– Заключенный в тюрьме ударил меня ножом.
Она снова замялась.
– У вас есть паспорт?
– Был, но я не видел его тринадцать лет. – Я пожал плечами. – Он, наверно, уже просрочен.
Дамочка посмотрела на меня поверх очков.
– Будете умничать, останетесь на ночь здесь. – Она нацелила на меня ручку. – Понятно?
– У меня и в мыслях ничего такого…
– Номер вашего телефона?
Я повернулся к Вуду, и он продиктовал ей номер.
– Он остановился в доме твоего отца? – обратилась она к Вуду.
– Да, Бетти.
– Ваш рост… – Бетти наклонилась, притворившись, что читает мое имя с экрана. – Мэтью?
Как меня зовут, она, конечно, знала.
– Шесть футов и четыре с половиной дюйма.
– Здесь сказано, шесть футов и пять дюймов.
– Пусть так.
– Я же вам сказала, со мной не умничать.
Я промолчал. Один из полицейских вошел в комнату со стаканчиком кофе в руке и, остановившись за спиной у Бетти, пристально посмотрел на меня.
– Подтвердите номер карточки социального страхования.
Карточку я ей только что передал и думал, что с этим мы закончили, но решил не спорить и воздержаться от сарказма.
– Будете ли находиться где-то еще, кроме дома Вуда?
– Нет.
– Если вы намерены находиться где-то еще, кроме указанного дома, на протяжении более семи дней, то должны известить нашу службу или поставить в известность любой другой правоохранительный орган в том районе, где будете находиться. Вам понятно?
– Да.
– У вас есть транспортное средство? Будете ли вы пользоваться таковым?
– На данный момент у меня нет транспортного средства, как нет и планов таковым обзаводиться.
– Бетти, я дам ему попользоваться моим старым мотоциклом. А регистрацию принесу попозже.
Она пощелкала клавишами, взглянула недоверчиво на Вуда, потом на меня, после чего вернулась к экрану и просканировала информацию.
– 2005-й? – На Вуда Бетти не смотрела.
– Да.
– Оранжевый?
– Ага.
– 125 кубиков?
– Да.
– Страховка есть?
Вуд подал карточку. Она взяла ее и, не глядя на меня, сказала:
– У вас, надо полагать, страховки нет.
– Пока нет.
Бетти вернула Вуду карточку, постучала карандашом по зубам и, открыв штемпельную подушечку, поставила ее рядом с толстым листом бумаги с десятью большими клетками, затем она встала, взяла мою руку, прокатала большой палец чернильным валиком и прижала к листу в первой клетке. После этого женщина повторила процедуру еще девять раз с остальными пальцами. Вуд молча наблюдал за тем, как его знакомая исполняет свою работу. Закончив с отпечатками, Бетти дала мне бутылочку «Уиндекса» и бумажное полотенце и вернулась за стол, из ящика которого достала пару хирургических перчаток. Вуд фыркнул.
– Станьте здесь, откройте шире. Мне нужен мазок изо рта.
Я повиновался, но ее что-то не устроило.
– Откройте шире, – повторила она во всеуслышание.
Я открыл. Она сунула мне в рот два пальца, провела по небу ватным тампоном, который положила потом в пакетик с застежкой, и взяла ножницы.
– Мне нужен образец ваших волос. Наклонитесь.
Я наклонился, и она чикнула ножницами, подставив под срезанную прядку другой пакет. Запечатав и его, Бетти села за компьютер, сняла очки и сложила перед собой руки.
– Слушайте внимательно, потому что повторять я не намерена.
Я наклонился вперед, демонстрируя полную готовность уделить ей все свое внимание. Словно по некоему сигналу, стоявший за спиной Бетти полицейский поставил на стол пустую чашку и сунул пальцы за форменный ремень.
– Вам не разрешается жить или работать ближе чем в двух тысячах футов от школы, детского сада, кинотеатра или любого другого места, где часто бывают дети до восемнадцати лет, – заговорила она сквозь зубы. – Нарушите любое из этих условий, и окружной прокурор вернет вас за решетку. Срок заключения в таких случаях обычно удваивается. Зная расположение дома, о котором идет речь, сомневаюсь, что такое возможно, но мы обязательно проведем все замеры сегодня же, уж будьте уверены. Если требования нарушаются, вы будете уведомлены об этом, и тогда вам придется незамедлительно подыскать другое жилье.