Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе - Александр Стыкалин

Памятник Имре Надю близ здания венгерского парламента в сегодняшнем Будапеште

Таков был внешнеполитический фон, на котором 15 июня 1958 года в ходе закрытого суда был вынесен смертный приговор Имре Надю и его соратникам П. Малетеру и М. Гимешу, на следующий день приведенный в исполнение. Г. Лошонци скончался в тюрьме за полгода до суда. Й. Силади был казнен еще в апреле. Генерал Б. Кирай, находившийся в США, был приговорен к смертной казни заочно. Другие проходившие по делу И. Надя подсудимые получили различные сроки тюремного заключения (в начале 1960-х годов практически все они были амнистированы).

Расправа над Имре Надем и его соратниками, ставшая венцом целой серии судебных процессов по делам участников революции 1956 года, вызвала широкий резонанс во всем мире. Для многих была очевидной несостоятельность обвинений против бывшего венгерского премьера, главная «вина» которого заключалась в последовательном отстаивании курса на суверенитет своей страны, вступавшего в слишком резкое противоречие со сложившейся еще при Сталине и остававшейся в силе и после его смерти практикой отношений внутри советского лагеря.

Как бы там ни было, июнь 1958 года в известном смысле поставил точку в истории венгерской революции и подвел черту под определенным периодом в развитии Венгрии в послевоенное время; политическая обстановка в стране к этому времени стабилизировалась и для дальнейшей консолидации режима необходима была смена тактики – задачи запугивания непокорных отходят на второй план, уступая место поискам путей наведения мостов к венгерской нации. Показательно, что расправа над Имре Надем почти совпала по времени с публикацией первых документов, заложивших основы кадаровской либерально-прагматической модели социализма, которая отличалась, пожалуй, наибольшей гибкостью в сравнении с другими его реально воплощенными моделями.

1957 и 1958 годы оставили черный след в истории Венгрии. Казнь Имре Надя и ряда его соратников, аресты многих тысяч людей стали для кадаровского режима несмываемым пятном позора. Но с начала 1960-х годов наметился поворот к более либеральной политике, многие находившиеся в заключении участники восстания получили амнистию – приступив к реформаторским экспериментам, кадаровская власть всё делала для того, чтобы вычеркнуть 1956 год из исторической памяти нации. Но должны были пройти долгие годы, пока Яношу Кадару политикой уступок и компромиссов, непревзойденным мастером которых он со временем стал, удалось, дав венграм максимум свобод, возможных при однопартийной коммунистической диктатуре, завоевать относительную поддержку в обществе и заставить своих соотечественников признать существующий в стране режим как, возможно, наименьшее среди всех неминуемых зол на пути к построению «светлого будущего».

Став на некоторое время витриной «социалистического содружества», кадаровский режим, как и родственные ему политические системы в других странах Восточной Европы, показал в конечном итоге свою нежизнеспособность. Изменение расклада сил на международной арене, прекращение советского контроля над регионом способствовали быстрой его трансформации в иное качество. Кончина Яноша Кадара в июле 1989 года, символизировавшая завершение целой эпохи в истории Венгрии, почти совпала по времени с перезахоронением Имре Надя. Человек, управлявший страной более 30 лет, еще при жизни смог увидеть сделанный своей нацией выбор в пользу чуждых ему западных моделей, основанных на политическом плюрализме. С 33-летней дистанции стал очевиден парадокс: не будучи в отличие от Я. Кадара сильным практическим политиком и менее четко представляя себе пределы возможного, И. Надь, являвшийся знаменем сил, выступавших в конце 1980-х годов за смену системы, заочно доказал перед Я. Кадаром свою историческую правоту. Главный же вывод, к которому приходишь на основании глубоких исследований Я. Райнера, таков: политические ошибки И. Надя, его неспособность овладеть ситуацией в трагические дни октября 1956 года не перечеркивают значения морального примера, который он дал в последние полтора года жизни последовательным отстаиванием убеждений, в своих основных, наиболее значительных моментах совпадавших с чаяниями венгерской нации.

Личность кардинала Йожефа Миндсенти неоднократно привлекала внимание исследователей как в Венгрии, так и за ее пределами. Однако споры об этой исторической фигуре продолжаются по сей день[131]. Это касается в первую очередь кратковременного, но, пожалуй, самого яркого эпизода биографии многолетнего главы венгерской католической церкви – его деятельности в дни восстания осени 1956 года, мощнейшего в послевоенной Восточной Европе вплоть до 1989 года оппозиционного выступления, которое в течение считаных дней разрушило все структуры правящего коммунистического режима в центре и на местах и создало очаг крупномасштабного, упорного повстанческого сопротивления частям Советской Армии, вмешавшейся в конфликт. Особенно большой международный резонанс вызвало выступление Миндсенти по радио вечером 3 ноября, в канун решающего наступления советских войск, свергнувших на рассвете 4 ноября неконтролируемое Москвой (и неспособное вывести страну из глубокого внутриполитического кризиса) правительство

Имре Надя и приведших к власти лояльное руководству СССР правительство Яноша Кадара, готовое жесткими методами при помощи извне «навести порядок», восстановив монопольное правление компартии. Это не удивительно, ведь после нашумевшего открытого судебного процесса 1949 года, приговорившего кардинала к пожизненному заключению на основании, главным образом, вымышленных обвинений, имя Миндсенти было достаточно широко известно в мире, его фигура в определенной мере символизировала сопротивление венгров режиму сталинского типа. Будучи важным программным документом венгерской революции, в наиболее концентрированной форме артикулировавшим требования правоконсервативных сил в политической жизни страны, оно породило немало мифов, домыслов и спекуляций, особенно в политико-пропагандистской литературе 1950-х – середины 1980-х годов, в искаженном свете представлявшей историю венгерского восстания. Некоторые из них живы по сегодняшний день. Один из наиболее распространенных мифов заключался в том, что глава венгерского католицизма якобы выступил за ревизию границ в Дунайском регионе, акцентировав внимание на несправедливом характере Трианонского мирного договора 1920 года, а это напрямую задевало интересы соседних Чехословакии, Югославии и Румынии. Для того чтобы развеять этот и многие другие мифы, связанные с личностью Йожефа Миндсенти (1892–1975) и его политической деятельностью, необходимо реконструировать основные вехи его биографии, представив их в более широком контексте венгерской истории XX века[132].