Мост через пропасть. Создание тематических фотокнижек: творческий союз особого ребёнка и его окружения - Дана Маденич

Фотокнижка – это не просто фотоальбом случайно расположенных фотографий. Это связный рассказ на определенную тему, он состоит из набора визуальных образов, взятых из окружающей жизни. Эти образы сопровождаются понятными ребенку пояснениями и становятся элементами последовательной истории, которая полна обучающего или познавательного потенциала. Она способна раскрыть для ребенка новые аспекты реальности. Такая книжка – как бы отражение жизни ее создателя и источник новых знаний и впечатлений, а также помощник в освоении новых умений.

Одно из достоинств системы СТФ в том, что она доступна финансово и технически, к ней могут прибегать как специалисты, так и любые взрослые люди без специального образования.

Фотокнижки обязательно послужат поддержкой и для ребенка, стремящегося познавать себя и мир, пусть даже и своими, особыми путями, и для помогающего ему педагога или родственника. Как, например, в случае с Дэни, которому посвящена следующая история.

Мальчик Дэни с короткой, но очень тяжелой биографией был совершенно неуправляем, и никто не мог найти с ним общего языка. Воспитательница детского сада создала фотокнижку, с помощью которой смогла познакомить мальчика с самим собой; это все изменило как для Дэни, так и для самого воспитателя. Эта история не может не трогать.

Рассказ

– Таисия Сергеевна, к вам привели того мальчика, – заведующая детским садом смотрела на меня многозначительно. – Его бабушка хочет с вами поговорить.

Я сразу поняла, о ком идет речь. Сегодня в мою группу должны были привести нового ребенка. Я работаю воспитателем в группе для детей с особыми потребностями. Это обычный детский сад, но его посещают и те дети, которых мы называем «особенными». Это дети с нарушениями развития, пережитыми травмами и другими проблемами. От всех прочих малышей они отличаются тем, что требуют к себе повышенного внимания. С ними занимаются логопеды, психологи и дефектологи. Моя же задача – достучаться до этих детей, завоевать их доверие и авторитет. Я не могу сказать, что это просто. Однако, побывав однажды в их обществе, мне уже сложно вернуться в обычную группу. Я вижу нечто очень важное в том, чтобы помогать этим малышам, которые нуждаются в моей помощи как никто другой. Это очень подкупает, кроме того, несмотря на все сложности, я не знаю чувства более яркого, чем то, которое вызывает доверчивый взгляд особого ребенка. Тот момент, когда ты становишься частью его причудливого и закрытого мира, сложно сравнить с каким-то другим. В этих детях есть что-то очень трогательное и ранимое и в то же время мужественное, то чего нет в других. Я не могу сказать, что люблю особенных детей больше, чем обычных, скорее они напоминают мне разные сорта цветов. И если обыкновенные дети это прекрасные, пышущие здоровьем садовые цветы, то особые дети это оранжерейные растения, готовые от любого неосторожного движения увянуть или спрятаться. К каждому из них нужно найти особый подход, нечто такое, что тронет ребенка и позволит понять, что он может мне доверять.

– Таисия Сергеевна! – мои размышления прервала заведующая, которая ждала ответа.

– Да, Алина Александровна. Я к ней сейчас подойду.

Я вышла в коридор, где на диванчике сидели пожилая женщина с уставшим лицом и маленький мальчик, который напряженно смотрел себе под ноги. Изредка он настороженно поглядывал в сторону игровой комнаты, в которой весело шумели дети.

– Добрый день, – я приветливо улыбнулась. – Вы хотели со мной поговорить?

– Таисия Сергеевна? – женщина удивленно на меня посмотрела. – Я не думала, что вы так… Хм. Молоды.

– И тем не менее я уже десять лет работаю в группах детей с особыми потребностями, – я снова улыбнулась.

Я давно привыкла к тому, что родители реагируют на меня подобным образом. Им часто кажется, что хороший специалист должен быть старше, опытнее и деловитее. Зато дети никогда не испытывают никаких проблем с моим возрастом, скорее наоборот. Иногда они даже проявляли ко мне большее доверие, чем к воспитателям, которые выглядели старше. Вероятно, играло роль то, что им было проще отождествить меня с собой, как бы принять меня в круг детей.

– Я просто хотела сказать вам пару слов о моем внуке, – она помолчала. – Просто чтобы вы понимали, что он… С ним бывает непросто.

– Я понимаю. Я думаю, что к нему нужен особый ключик.

– Да, это так. Таисия Сергеевна, я не хочу, чтобы у вас были какие-то иллюзии. Мой Данила может быть очень сложным ребенком. Откровенно говоря, я долго сомневалась в том, стоит ли отдавать его в детский сад. То есть, разумеется, ему нужно общение с другими детьми, но… Он бывает агрессивным, и ему многое пришлось пережить за его маленькую жизнь, – женщина внимательно посмотрела на меня, ожидая реакции.

– Я понимаю. Видите ли, это нередкое явление, и мы, разумеется, сделаем все, что в наших силах, чтобы это сгладить. Кроме того, вы вправе выбрать, в какую из групп пойдет ваш внук. Всего у нас есть две группы для детей с особыми потребностями. В одной из них работаю я, в другой моя коллега. Она постарше, – добавила я.

Мне не хотелось, чтобы бабушка Данилы решила, что я отказываюсь от мальчика, но я считала, что у нее должен быть выбор. Я перевела взгляд на него. Он по-прежнему смотрел себе под ноги.

– Я не знаю… Возможно. А что думаете вы? Как вы считаете, он мог бы учиться в вашей группе?

Такого вопроса я не ожидала. В этот момент мальчик вздохнул и поднял на меня глаза. И в эту минуту я увидела в них кое-что, что тронуло меня до глубины души. Это была смесь страха и тоски, которую невыносимо видеть в глазах ребенка. У меня на глаза навернулись слезы.

– Ну конечно, смог бы, – твердо сказала я. – Я с радостью возьму Данилу в свою группу.

Я знала о том, что прошлое этого мальчика было по-настоящему печальным. Помимо травмы головы у него наблюдалось посттравматическое стрессовое расстройство. Учитывая то, что мальчик жил с бабушкой, я подозревала, что его родители обращались с ним жестоко. Бабушка Данилы работала, и поэтому она привозила его в детский сад.

Всю следующую неделю меня мучили сомнения, насколько верным был мой выбор. Откровенно говоря, Данила вел себя как настоящий чертенок. Первое время он держался спокойно, но как только освоился, начались проблемы. Каждый день для меня превращался в испытание. Понедельник – Данила ударил другого мальчика игрушкой. Вторник – Данила швырнул в стену стулом. Среда – Данила рисовал фломастерами на других детях. Отдельной проблемой было то, что мальчик совсем не разговаривал. В беседе с его бабушкой я узнала, что он не говорит с самого рождения. Допускали даже мысль о том, что он глухой, однако тесты показали обратное. Данила слышит, он просто не хочет ни с кем говорить.