И в сотый раз я поднимусь - Галина Артемьева

Хотелось поскорее убраться, уничтожить все следы мышиного нашествия. Чистили, мыли где только можно. Наконец дошла очередь до кладовки с припасами.

Как говорится, женщин и слабонервных просят удалиться! Удаляйтесь скорее, потому что сейчас предстоит узнать жуткую правду!

Никаких стратегических припасов в кладовке не было! То есть – коробки стояли. А в больших коробках – маленькие коробки. Но – пустые. Все пожрали проклятые мыши! То-то им так хорошо и вольготно жилось!

То есть получился такой круговорот дерьма в природе: Саша каждую минутку своего свободного от зарабатывания детям на хлеб насущный времени тратила на то, чтобы прокормить тучное стадо мышей!

Она даже не расстроилась. Единожды и навсегда поняла одну очень важную вещь: в Евангелии есть предупреждения на все случаи жизни, просто имеет смысл хотя бы один раз внимательно прочитать и довериться.

Вот, смотрите:

«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут,

но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут,

ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»

(Евангелие от Матфея. Гл. 6, 19, 20, 21).

«Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»

(Евангелие от Матфея. Гл. 6, 26).

Господь улыбался с небес своим неразумным чадам.

Урок был усвоен.

Больше они никогда никакими накоплениями не занимались, ни съестными, ни вещевыми, ни денежными.

Вы когда-нибудь просыпались ранним осенним утром от мощного артобстрела? Взаправдашнего, не киношного? Причем в своем родном городе, в своем родном доме, в окружении всего годами сложившегося и привычного? Если да, вам будет легко понять, какие чувства при этом обуревают проснувшихся от грохота пушек домочадцев.

Если нет, то лучше не надо. Этот опыт – лишний, поверьте.

И тот, кто велит устроить подобное светопреставление в столице вверенного ему государства, не сильно мудрый человек.

Что-то с ним не то.

Может, была прежде у него какая-то психическая травма. Понравилось когда-то выступать с танка. Полюбилось видеть, как одобрительно при виде его колышутся народные массы.

Эх, кто знает, что кому и когда понравится. Чужая душа потемки.

Славная осень выдалась в 93-м году! Ясная, тихая, солнечная. Не осень, а подарок свыше. Лето словно бы и не кончалось, только поменяло свои ярко-зеленые одежды на красно-золотые, но не лишило ни тепла, ни света, ни даже легкого беззаботного настроения.

Саша много гуляла с детьми той осенью. Бродила по родным московским переулочкам, дышала запахами опавшей листвы, старых, с раннего детства знакомых домов.

Жизнь шла своим чередом, налаживалась. Хотелось передохнуть, попросту радоваться благодатной осени, предаваться ежедневным нечрезмерным естественным заботам, делать с детьми уроки, ходить в спортзал. У них неподалеку открылся прекрасный частный спортзал с тренажерами: оплачиваешь время, и занимайся сколько хочешь. Тут тебе и душ, и сауна – красота, одним словом. Два раза в неделю Саша, Ромка и Мишка ходили «качаться»: по средам и воскресеньям. Элька редко к ним присоединялась. У нее были свои дела, девичьи.

В теплое воскресенье начала октября отправились Саша с парнями, как обычно, в спортзал. Вышли оттуда через пару часов усталые, распаренные, расслабленные. Хорошо! Улицы были пустынны и тихи. Впереди понедельник, но у нее он был свободным днем. Хлопоты – только приятные. Они шли, болтая о всякой ерундовой всячине. Мишка предвкушал, как завтра по кабельному каналу, который почему-то случайно ловился их теликом, будут показывать американский фильм «Бетховен» – не про композитора, а про огромную собаку-сенбернара – и он его запишет на видак, потом отнесет в школу и поменяется с Федькой на страшнейший триллер. Саша очень любила триллеры, вот Мишка и старался.

Хорошо устроиться всей семьей на диване, обложиться со всех сторон подушками, запастись пакетом чипсов или еще чем-нибудь вкусным и вредным и смотреть ненастоящие страсти-мордасти, пугаться, вопить, закрывать друг другу глаза. И потом долго вспоминать, как испугались, кто как кричал и какие действительно жуткие места особенно поразили воображение.

Шли они себе, мирно планируя свои мелкие обывательские радости, а, оказывается, в это самое время решалась судьба отечественной демократии!

Демократия – это такая невидимая, но ощутимая субстанция, которую полагается беречь, защищать, ложиться ради нее костьми, если не желаешь прослыть врагом рода человеческого.

Ну, вот раньше, совсем еще недавно, таким объектом всеобщей защиты и охраны был маячивший на горизонте коммунизм.

В предперестроечные годы люди кое-как приспособились жить с ним по обоюдному согласию: мы тебя не трогаем, и ты нас оставь, пожалуйста, в покое, какими есть.

Демократия же была слишком молода и непредсказуема. Поэтому в первые годы частенько давала о себе знать.

Обычно она существует сама по себе, а люди сами по себе. И коли так – все хорошо.

Но иногда ей требуются доказательства безграничной любви и нежной заботы народной о ней, вожделенной.

Вот тогда – держитесь, дорогие братья и сестры!

Главное: для неискушенного человека, осмелившегося просто и бездумно жить отпущенные ему дни и часы существования, кранты подкрадываются незаметно.

Ну, какие-то там ведутся дебаты по телевидению. Кто-то с кем-то в чем-то не согласен. Противостоят друг другу разные силы. Перетягивают канат. Меряются… ну, скажем, демократическим запалом. У кого он больше, глубже, тверже и протяженнее.

Это их жизнь. Они знают, за что сражаются под знаменем демократии. За власть.

И пусть себе. Но им хочется втянуть в это дело массы. Чтоб громче было, сильней прозвучало, по всем углам раздалось.

Саша по пути домой с удивлением видит большие отряды милиционеров, вооруженных до зубов. В касках, бронежилетах и с боевым оружием.

Тревожная картина. Что происходит? Отечество в опасности? Пора кричать караул?

Ах, да, да! Там же президент не поладил с парламентом. Обиделись они друг на друга, и президент, как бо€льший демократ, приказал разогнать недемократический парламент на фиг. А те закрылись в Белом доме. И теперь что-то будет.

Но все равно это как-то воспринимается отстраненно. Не как два года назад. Как-то не всерьез.

Однако все более чем серьезно. Они, оказывается, очень многое пропустили, расслабляясь в своем шикарном спортзале, как барчуки.

Они спокойно заходят в свой двор со стороны Трубниковского переулка и слышат хорошо знакомые, хоть и порядком за два года позабытые, звуки: стрельбу со стороны Садового кольца.