Месть Гора - Ги Раше

— Ява, я горжусь тем, что мне оказали честь, позволив нести этих божественных созданий, но я чужестранец и не знаю, что нужно делать во время церемонии.

— Пускай тебя это не тревожит, мне поручили направлять тебя, так что все получится. Знай, нас не заботит то, что ты чужеземец, ведь мы уважаем все народы мира, если, конечно, их поступки и обычаи заслуживают нашего уважения. И мы знаем, что люди придумали разные ритуалы, чтобы служить одним и тем же богам, и каждый народ назвал богов по-своему. Да, боги у нас одни, несмотря на то что жители Ханаана и Египта, в отличие от нас, полагают, что на небе, как и на земле, главенствуют мужчины. Тебе предстоит сыграть в этом ритуале важную роль еще и потому, что для жителей нашего города ты тоже своего рода божество, ведь ты умеешь разговаривать со змеями и подчинять их своей воле, ведь ты — Повелитель змей. Знай, то, что ты вызвал восхищение у правителей наших островов и городов, поможет им принять решение собрать для тебя армию, чтобы ты смог вернуть себе трон.

Хети подошел к загородке со змеями последним, поместил их в корзину и, повесив ее на один конец посоха, положил его на плечо.

Процессия поднималась по узкой тропинке, вьющейся по скалистому склону горы. За все время никто не проронил ни слова. Тишину нарушали только отдаленные крики хищных птиц, кружащих высоко в небе. Хети это молчание казалось непонятным и даже неуместным, особенно если учесть, как шумели во дворе храма куреты. Он шепотом спросил у друга, почему все молчат. Тот ответил едва слышно:

— Все молчат потому, что божественное дитя еще не появилось на свет, и ни в коем случае нельзя привлекать к гроту, который отождествляется с чревом земли, внимание бога времени.

Хети верил в то, что все эти боги действительно существуют, однако в словах Явы он усмотрел противоречие и задал показавшийся ему справедливым вопрос:

— Но, насколько я понял, юноши, которых вы зовете куретами, здесь как раз затем, чтобы своими танцами, громкими криками и стуком мечей о щиты заглушать крики новорожденного!

— Да, это их роль в ритуале. Однако они тоже знают, что дитя еще не родилось.

— Но ты сказал мне, что молодой сын богини победил бога времени, так почему же вы боитесь его вмешательства? В чем тогда цель ритуала?

— По правде говоря, Хети, ты задаешь слишком много вопросов. Если мы ежегодно совершаем ритуал создания мира богами, значит, на то есть свои причины. Я же не спрашиваю у тебя, почему у вас первый жрец храма каждое утро присутствует при пробуждении бога, одевает его и кормит, хотя этот бог — всего лишь олицетворяющее божество изваяние, и остаток дня оно проводит в глубине самой большой и темной комнаты святилища? А если бы спросил, что бы ты ответил? А еще я мог бы спросить, почему с незапамятных времен каждый год египтяне дерутся на палках, изображая схватку сторонников Гора и Сета. Разве не ответил бы ты мне, что они поступают так, подражая деяниям своих богов?

И в этот момент в голову Хети пришла мысль, подобная лучу света, пронзающего мрак, и он прошептал:

— Я бы ответил тебе, что все это нелепо и бессмысленно и что боги — всего лишь порождения человеческой фантазии.

Торжественная процессия паломников остановилась у входа в пещеру на широкой площадке естественного происхождения. Ява подтолкнул Хети вперед, и тот прошел сквозь толпу, направляясь к Алкионе, которая стояла под созданным природой каменным навесом. Вокруг нее собрались куреты и жрицы, которых, по словам Явы, называли также фиадами.

Алкиона попросила Хети вынуть змей из корзины, и он повиновался. Взяв рептилий в руки, он обвил ими свою шею.

— Прошу тебя последовать за нами в святилище богини, находящееся в сердце этой горы, — сказала ему царица. — Я вижу, что богиня, воплощенная в этих змеях, благоволит к тебе. Знай, на нашем острове никогда не видели змей, которые лежали бы на плечах человека, не пытаясь его укусить или спастись бегством.

— Я тоже надеюсь, что богиня любит меня так, как я ее почитаю.

И хотя всего пару минут назад Хети сказал Яве, что боги — всего лишь порождения человеческой фантазии, его последние слова не были лицемерными или продиктованными пониманием того, что с хозяевами дома не спорят. Он совершенно искренне видел в женской красоте, и особенно в красоте Амимоны, нечто божественное. То божественное, что не присуще богам, придуманным людьми, божественное, которое можно ощутить, но невозможно объять разумом, божественное, которое он стремился увидеть в красоте всего живого, способного вызвать в его сердце восхищение и любовь. А в бесплотном образе, который неразумные люди называли богом, ничего божественного не было.

Паломники прошли мимо фиад, передавая им предназначавшиеся богине дары — статуэтки и миниатюрные секиры, взятые у ремесленников во дворе храма. Входить в святилище было позволено только жрицам и царской семье. Об этом Хети успел сказать Ява, добавив, что, принимая во внимание его высокий сан и мастерство в обращении со змеями, ему дозволено войти в пещеру, а где остановиться, ему укажут.

Слуги зажгли факелы, сделанные из пучков промазанных сосновой смолой веток, и раздали по одному всем, кому предстояло войти во тьму пещеры. И вот процессия двинулась вперед: Астерион, за ним царица, жрицы и Хети с Явой. Куреты остались у входа и тихо запели гимн. Они все дальше уходили в расцвеченную отблесками огня темноту, но до Хети долетали песни куретов, которые звучали все громче. К их голосам присоединились голоса паломников, а потом человеческую речь заглушил металлический стук мечей о щиты.

Хети никогда раньше не доводилось спускаться в земные недра. Очутившись в самом сердце темноты, которая, если бы не колеблющиеся огни факелов, казалась бы бесконечной, он вспомнил темные, похожие на лабиринт комнаты и коридоры храма Змеи, которые тоже представлялись ему таинственными. В этом естественном коридоре, быть может созданном каким-то божеством, намеревавшимся здесь поселиться, Хети чувствовал себя так же неуверенно. Шум, издаваемый куретами, здесь уже не был слышен, но зато до его слуха явственно доносились непривычные звуки — это капельки воды стекали по каменистым стенам и с легким всплеском падали в естественные водоемы. Самое тихое восклицание, прозвучавшее под этими сводами, мгновенно раскатывалось по всему огромному пространству пещеры, нарушая тишину, царившую в этом спрятанном от всего мира жилище хтонических божеств.

Хети и Ява замыкали шествие. Внезапно идущие перед ними жрицы вдруг исчезли из виду. Потолок в этом месте был такой низкий, что пришлось пробираться вперед, согнувшись пополам, чтобы не удариться головой о свод. И вот перед Хети оказалась просторная зала, в глубине которой стояли фиады. Они окружили высеченный из камня алтарь, вокруг которого были установлены их факелы. Царь Астерион остановился у стены, на небольшом удалении от алтаря. Он жестом остановил Яву и Хеш, объяснив, что мужчинам дальше идти нельзя. Только женщинам было дозволено подходить к алтарю. Фиады тем временем расставляли на алтаре дары паломников.