Та, что правит балом - Татьяна Полякова

— Не очень приятно слышать такое, да, дорогой?

— Пожалуй, мне лучше уйти, — хмуро произнесРахманов. — Черт знает, что на тебя накатило.

— Я вступила на запретную территорию. Ты у нас отличныйпарень, грязь к тебе не липнет…

— О, господи… Послушай, я полагаю, твоей сегодняшнейистерике должна быть причина, — заговорил он спокойно. — Объясни, чтопроизошло?

— А ты не знаешь? — усмехнулась я.

— Я не знаю, — чуть ли не по слогам ответил он.

— Ты не знаешь, где я приобрела роскошный загар?

Теперь в нем наметилось беспокойство, он хмуро меняразглядывал. Вот здесь бы мне и заткнуться, зарыдать, повиснуть у него на шее ипостараться побыстрее отвлечь от пагубных мыслей, но остановиться я уже немогла. Меня переполняло желание наконец-то сказать ему, что я о нем думаю. Дажеесли потом я очень пожалею об этом.

— Правда, не знаешь? Неужто твой друг не поставил тебяв известность? Извини, в это трудно поверить. — Он схватил меня за плечи ивстряхнул, а я засмеялась. — Фамилия Литвинов тебе знакома? Тоже нет? Апро недавний теракт на южном побережье слышал? Как раз там отлично можнозагореть.

— Ты свихнулась, — растерялся он. — Что ты,черт возьми, болтаешь? Тебе пора в психушку вместе с твоей Машкой.

— Ты о ней к слову вспомнил? Или, может, желаешьпривести меня в чувство? Легкий шантаж с переходом в тяжелый…Только мне плеватьна тебя, на себя, даже на нее наплевать. Все, хватит! Тошнит от вас, уроды!Катись отсюда!

Рахманов отступил на шаг, вроде бы в замешательстве, а ясхватила бутылку и швырнула ее в стену, она пролетела в нескольких сантиметрахот его головы. Это все-таки произвело впечатление, он поспешил ретироваться.

Когда в прихожей хлопнула дверь, я вздохнула и оглядела своюкухню с потеками красного вина на стене.

Потом выбралась в прихожую и спросила команданте:

— Ты-то не будешь говорить, что я дурака сваляла?

Как обычно, после бурного всплеска эмоций меня охватилатоска. Ну, сказала я то, что давно сказать хотела, и что теперь? Ждать приходаНика, который с грустной ухмылкой сообщит, что песенка моя спета? И полечу яголовой вниз из собственного окна…

— Ну и хрен с ним, — сказала я громко иотправилась спать. И уснула, лишь только моя голова коснулась подушки.

Утром позвонил Ник, что само собой не удивило, но голос егозвучал буднично.

— Что я тебе говорил? Сладкоречивый появился? —хихикнул он.

— Появился. А ты уже в курсе?

— Сунулся было к тебе вчера по неотложной нужде, а уподъезда его тачка. Полный облом, пошел с нуждой к знакомой шлюхе, хорошо хотьживет неподалеку. Но за тебя порадовался.

— Это ты поторопился, — усмехнулась я.

— Что так?

— А я его выгнала.

— Кого?

— Рахманова, естественно.

— И поэтому тебе так весело?

— А чего грустить? Ты же сам говорил: никуда неденется. Выпьешь со мной?

— Это я всегда готов, — заверил Ник.

— Тогда в кафе на Алябьева, через час.

Я не спеша оделась, решив, что мой дорогой друг подождет,зато когда я появилась в кафе, у дорогого друга отвисла челюсть.

— Вот иногда посмотришь на тебя и сам себе начинаешьзавидовать, — изрек он. — Дай поцелую.

— Ты не влюблен, нет? — спросила я, устраиваясьрядом.

— Я креплюсь, но из последних сил. Значит, ты еговыгнала. Смотри, ненаглядная, не перемудри.

— Кто у нас гений по части обращения с мужиками? Ты мневот что скажи: так ли уж крепка дружба между нашим красавцем и старшимтоварищем?

— Ну, дорогая… — развел руками Ник. — Я неволшебник, я только учусь.

— Уверена, тебе известно.

— В общих чертах, — изрек он. — Ровно настолько, чтобы не оказаться в дураках.

— Ты всегда знаешь, на сколько нужно что-то знать,чтобы дураком не оказаться? — съязвила я.

— Научишься, если того требует специфика работы. Знатьмного — вредно, знать мало — тоже вредно. Приходится умело балансировать.

— Может, все-таки ответишь на вопрос? — напомнилая.

— Может. Но для начала хотелось бы знать, почему онпришел в твою красивую, пустую головку. Уж не хочешь ли ты переключиться нанашего всемогущего?

— А ведь неплохая идея. Тебе не кажется?

— Дохлая, — отмахнулся Ник. — Долгих шлюх надух не переносит. Предпочитает зрелых дам, независимых, деловых и, конечно,красивых. Не поверишь, таких в нашем городе пруд пруди. Так что даже если онначнет их менять как перчатки, то и тогда на пару лет хватит, а он у нас еще ипостоянен, как Пенелопа. С одной бабой живет уже два года.

— Такому вряд ли понравился выбор друга, — мягкосказала я.

Ник внимательно взглянул на меня, затем усмехнулся:

— Вот ты о чем… Что ж, очень может быть. ТогдаРахманов, скорее всего, не знал о твоем вояже на Черноморское побережье. А таки дело сделали, и дружка от пагубной страсти избавили, — пробормотал он ивыругался:

— Черт, ведь в самом деле может быть… Эй, надеюсь, вприпадке слабоумия ты ему ничего о своем путешествии не сказала?

Глаза Ника стали холодными, хоть он и продолжал скалиться.Но я спокойно выдержала его взгляд.

— Нет. Но если мы правы, у меня появился серьезныйсоперник.

— Рахманов далеко не последний человек в деле, и хотьпохож на павлина, далеко не глуп и характер имеет. Нет, давить на него Долгихне рискнет. Слишком они завязаны друг на друге. Может, он и надеялся избавитьсяот тебя, но вторую попытку предпринимать поостережется.

«Зато теперь сам Рахманов, вполне возможно, не прочь от меняизбавиться», — мысленно закончила я.

— И все-таки мне бы хотелось иметь что-то.., на черныйдень. — Я замерла, ожидая реакции Ника.

— Похвальная предосторожность, — кивнул он. —Я об этом подумаю.

На следующий день мне удалось поговорить с Машкиным врачом,а потом и с ней встретиться. Мы долго бродили по запущенному саду, держась заруки.