Осколок - Себастьян Фитцек

Марк удивленно наблюдал, как полицейский выдавил несколько капсул подсластителя в чашку с кофе.

– Похищение? – переспросил он, и Стойя впервые взглянул ему в лицо.

На мгновение Марку показалось, что он смотрится в зеркало, в котором отражаются только негативные черты. Усталые глаза, ввалившиеся щеки, мешки под глазами, настолько тяжелые, что могли бы оттянуть вниз всю голову. Марк представлял затекшие, онемевшие затылочные мышцы полицейского. У него самого они болели при каждом движении.

Стойя вытащил из-под чашки газету и указал на первую страницу. «КОЛЛЕКЦИОНЕР ГЛАЗ ВЕРНУЛСЯ!» – кричал вчерашний заголовок над фотографиями двух детей. Марк вспомнил, что слышал по радио что-то о серии похищений. Какой-то сумасшедший воровал детей в возрасте от семи до двенадцати лет и давал родителям семьдесят два часа на поиски, после чего убивал своих жертв и вырезал им левый глаз. Пока еще ни разу не удалось освободить ребенка живым из лап «коллекционера глаз», а последний ультиматум истекал через несколько часов.

– Нет, я здесь не поэтому, – сказал Марк. Теперь он понял, почему в 35-м полицейском участке даже в такое время царило оживление. По коридорам сновали сотрудники в форме и штатском, одновременно звенели многочисленные телефоны, а в зале ожидания стояло столько людей, что яблоку негде было упасть.

Только офис пустовал – видимо, все следователи были на задании.

Стойя вздохнул и посмотрел на вокзальные часы над дверью.

– Извините, значит, меня неправильно проинформировали. Что вы хотите?

«Я хочу заявить о преступлении. Точнее говоря, о заговоре».

За время длительного ожидания Марк старался придумать подходящее начало, но так и не подобрал слов. Поэтому сейчас решил спонтанно ответить на все вопросы, что оказалось ошибкой. Потому что то, что он хотел рассказать, даже для его ушей звучало странно. Он мог бы проговорить будущий диалог сам с собой.

«– Вы не можете попасть в квартиру?

– Не могу.

– Тогда почему вы обратились в полицию, а не в службу по вскрытию замков?

– Потому что кто-то не открывает дверь изнутри.

– Кто?

– Моя погибшая жена…»

Стойя нетерпеливо посмотрел на часы, всем своим видом давая понять, что в следующий момент встанет со стула, так что Марк нарушил молчание:

– Я хотел бы заявить о преступлении.

Затем он вкратце описал необъяснимые события, которые произошли с ним, и говорил все быстрее, по мере того как менялось выражение лица полицейского. От нетерпеливой скуки и удивленного неверия до нескрываемого скепсиса. Время от времени Марк сомневался, слушает ли его Стойя вообще, потому что тот вдруг взялся за компьютерную мышку и уставился на старый монитор-ящик.

– О’кей… – произнес он, растягивая слова, когда Марк закончил. – Тогда у меня один-единственный вопрос.

– Какой?

– У вас они еще остались?

– Что?

– Таблетки, которые вы сегодня принимали.

Стойя поднялся и подал знак молодому полицейскому в униформе, который как раз появился в дверях.

– Послушайте, я знаю, это звучит абсурдно… – начал Марк, но Стойя с улыбкой поднял руку:

– Нет-нет. Не волнуйтесь, я слышу подобное каждый день.

Марк тоже встал.

– Пожалуйста, не могли бы вы послать сотрудника ко мне домой, чтобы он проверил мою квартиру?

Молодой полицейский стоял рядом с Марком и ждал указаний начальника. От него пахло теплым сном и дешевым лосьоном после бритья. Видимо, он только что вздремнул полчасика в чулане, а затем щедро полился дешевым одеколоном, чтобы освежиться.

– На такую ерунду у меня нет времени. Тем более сегодня.

– Хорошо, тогда по крайней мере проверьте мою личность. Чтобы я знал, действительно ли я сумасшедший или все-таки жертва преступления.

Стойя взял свою чашку и направился к двери.

– Ну, это я уже сделал.

– Что?

Марк почувствовал у себя на затылке теплое дыхание молодого полицейского, который чересчур рьяно начал подталкивать его к выходу.

– Я проверил ваши показания, и поэтому мой коллега позаботится сейчас о вас.

Стойя открыл дверь и вышел в коридор. Комнату наполнил гул голосов.

– Я должен спасти двух маленьких детей. К сожалению, у меня нет времени заниматься магазинной кражей.

– Магазинной кражей? – в шоке повторил Марк и стряхнул руку молодого полицейского.

– Аптекари терпеть не могут, когда за лекарства не хотят платить.

– Нет, это недопонимание. Это было на Хазенхайде, верно? Я специально оставил там свою кредитную карту.

– Которая не работает.

– Черт, именно поэтому я здесь.

– Ладно. Тогда скажу открытым текстом: я знаю, какие медикаменты вы принимаете. По словам потерпевшего аптекаря, вы требовали сильнейшее психотропное средство.

– Простите? – Марк схватился за затылок. – Нет, нет, нет. Мне нужно было лекарство для осколка в затылке. Я не сумасшедший.

– Осколок, который остался у вас после аварии?

– Да.

– В которой погибла ваша жена?

Марк застонал.

– Та, которая теперь не хочет впускать вас в квартиру?

Марк ничего не сказал. Они дошли до этапа в разговоре, который он до этого уже вел сам с собой.

– И вы говорите мне, что вы не сумасшедший? – Стойя кивнул своему коллеге и удалился быстрым шагом, ни разу не обернувшись.

– Пройдемте со мной.

На этот раз у Марка не было сил оттолкнуть руку полицейского, который хотел повести его вниз по коридору. Подальше от бюро вышестоящих сотрудников, на третий этаж, в помещения, уже многократно виденные им в юности.

Марк опустил голову и задался вопросом, куда еще занесет его волна безумия сегодня ночью, теперь, когда он уже лишился своей машины, таблеток, всех контактов, денег и даже доверия полицейских. Он мечтал о люке, через который мог бы провалиться – прочь от нереальной действительности в черную дыру забвения.

Но такое случается только во сне. В жестокой реальности не было никаких потайных путей в лучший мир, никаких веревочных лестниц, ведущих в дом на дереве, где можно было бы спрятаться от всего плохого, успокоиться и прийти в себя. Здесь, в ярко освещенной реальности полицейского участка в Веддинге, не бывает чудес.

«Или все-таки они бывают?»

Проходя мимо приемного отделения, Марк не поверил своим глазам – как и несколько часов назад, когда смотрел на котлован стройки.

«Как такое возможно?»

Он никому не рассказывал, куда собирался пойти. И тем не менее перед ним стоял единственный человек, который был так необходим ему здесь и сейчас, в его безвыходном положении.