Санек - Василий Седой

автомобилем не получится при всем желании. Теперь бы побыстрее с местной полицией разобраться, вернуться в отель, и можно считать, что я выбрался из этой истории благополучно и даже с прибытком.

В участке нас сразу развели по разным кабинетам, и ждать почти не пришлось, так, минут пятнадцать, не больше. К этому времени все участники потасовки пришли в себя и чувствовали себя более-менее нормально. За исключением моего последнего противника. Его затащили волоком в участок и уложили на несколько стоящих в ряд стульев, и он не мог подняться самостоятельно. Суетящийся возле него мужик в гражданской одежде что-то активно говорил полицейскому, и не надо было знать языка, чтобы понять: этому товарищу нужна госпитализация. Все-таки перестарался я маленько. С перебором так сказать, отгулял этого несчастного.

Полицейский, который меня допрашивал, неплохо владел английским языком, поэтому проблем в разговоре не возникло. Я честно рассказал, как все было. Обяснил, что меня возмутила творившаяся несправедливость, и добавил, что у нас не принято нападать толпой на одного. Поэтому неудивительно, что я, пребывая в праведном негодовании, решил вмешаться в это безобразие и остановить беспредел. Уточнил, что сначала пытался все решить на словах, но эти три неадеквата, не прислушиваясь к голосу разума, сразу же полезли в драку и даже нос мне разбили.

Полицейский внимательно меня выслушал. Глядя на мое лицо, а нос к этому времени неслабо так опух, сочувственно покивал и попросил потерпеть несколько минут, пока он запишет мой рассказ. Более того, он даже позвонил в гостиницу (благо название ее я помнил), попросил портье передать моему сопровождающему, что со мной все хорошо, и даже пообещал подвезти меня на автомобиле прямо до отеля, но только по окончании разбирательства.

Конечно, это предложение меня только обрадовало, хоть и была у меня мысль по дороге в отель забрать спрятанные трофеи, но это можно и завтра сделать, не горит.

Уже когда мы с полицейским подошли к его автомобилю, к нам вдруг подбежал молодой парень, которого я якобы защищал, и начал, активно размахивая руками, что-то тараторить. Полицейский, что-то коротко ему отвечал, а потом не выдержал и довольно громко рявкнул. Уже по дороге в гостиницу он со смешком объяснил, что парень хотел отблагодарить спасителя и просил отвезти меня не в отель, а к нему домой. По его словам, завтра мне следует ждать гостей и приятных сюрпризов. Когда я сказал, что лучше бы обойтись без всяких сюрпризов, сегодняшних с головой хватило, он только посмеялся и наотрез отказался говорить, в чем эти сюрпризы могут заключаться.

В гостинице меня ждали с нетерпением. Я даже сначала не понял, из-за того, что хотели отругать или, может, правда переживали?

Как бы там ни было, а после того, как полицейский проводит меня до крыльца отеля и уехал, на меня обрушился вал упреков и стенаний о том, как Алексей Петрович переживал и о чем только ни думал за время моего отсутствия. После этого пришлось выслушать долгую лекцию на тему правильного поведения в чужой стране, тем более в таком городе, как Париж.

Во время этого словесного водопада от портье потребовали, хотя уже была ночь, срочно разыскать доктора, чтобы он меня осмотрел. С трудом угомонил старика и договорился перенести визит доктора на утро. Убедил его, что ничего страшного не произошло, нос не сломан, поэтому экстренной помощи не требуется.

Уже лежа в постели, я неожиданно подумал: может, мне не торопиться покидать Париж? Наверняка завтра созреет фингал, и из-за него буду чувствовать себя ну очень некомфортно. Как мне избавиться от общества старика и его родственников и узнать цену билета на пароход? По сути, спешить мне некуда, а побывать в Париже и не посмотреть местные достопримечательности — по меньшей мере неприлично.

Утром, взглянув в зеркало, понял, что никуда мы сегодня не поедем, даже если меня попробуют увезти силой. Лицо из-за того, что распухло, стало похоже на не пойми что. Глаза открылись с трудом, и я понял, почему монголо-татары завоевали полмира. Неудивительно, если они всю жизнь терпят подобные муки и, когда смотрят на мир, будто подглядывают в узкую щелку, поневоле из-за этого злым станешь. Все-таки нехило мне ночью досталось, гораздо сильнее, чем я планировал, поэтому к приходу доктора я решил для себя: никуда не еду. Симулирую сотрясение и выздоравливать буду здесь. Стыдно появляться на людях в таком виде.

Ничего такого делать не пришлось. Одновременно с доктором, который тут же начал осматривать мое лицо, что-то бормоча себе под нос, ко мне заявилась толпа гостей. Как я понял из пояснений Алексея Петровича, хотя и самому нетрудно было догадаться, прибыло в полном составе все семейство парня, которому вчера помог. Мать с отцом, непоседливый братишка лет десяти-двенадцати и сестра, увидев которую я пропал. Дает же бог иногда внешность представительницам прекрасной половины человечества. Девушке на вид было лет пятнадцать, но при этом все, что должно быть у женщины, она уже имела. Невысокая — примерно метр шестьдесят пять — блондинка с синющими, как небо, глазами, стройная, будто тростинка, с идеальными, как по мне, очертаниями тела в буквальном смысле слова захватила все мое внимание. Как увидел ее, так и не смог отвести взгляд, пока она была рядом.

Благодаря этой красавице я отчетливо понял, что теперь женский вопрос придется решать как можно скорее. Очень уж впечатлила меня эта прелесть, да так, что и подняться с кресла было стыдно. Благо встать не позволил осматривавший меня доктор, а то опозорился бы. Ничуть не хуже дочери была и мать этих детей, разве что повыше, и волосы у нее были собраны в замысловатую прическу, из-за которой о длине волос судить было сложно. В голову тут же пришла мысль: если хочешь узнать, как твоя девушка будет выглядеть в зрелом возрасте, посмотри на ее мать. Умилило, что я уже подумал «твоя девушка». Слишком сильно я впечатлился.

Отец парня, как неожиданно выяснилось, прекрасно говорил на английском языке. Общаясь с ним, я невольно подумал: мне снова подвалил джекпот.

Глава 8

Фамилия у этого французского семейства была Дюбуа. У меня сразу возникла ассоциация с Дзюбой, был такой футболист в мое время, ленивый, как мерин пожарный, судя по всему, но играл неплохо, когда хотел. От этой проскочившей в голове мысли я даже улыбнулся непроизвольно.

Звали отца этого семейства Пьер, его жену — Мари, дочку — Кристина, старшего сына, которому я невольно помог, — Мишель, а