Бог. Книга 1. Пришествие - Павел Суконнов

это замечательно, это дороже любых денег, есть услуги, за которые можно рассчитаться только другими услугами, так что это несомненный плюс. Но вот его интуиция во весь голос вопила о том, что с этим странным пожертвованием в никому не известный благотворительный фонд что-то очень сильно не так. Своей интуиции он доверял безоговорочно, она его никогда не подводила и даже спасала жизнь в критических ситуациях. И когда он услышал от Михаила историю о пожертвовании в благотворительный фонд на сумму в несколько миллионов, у него в голове загорелась красная лампочка, и он почуял, что ухватился за ниточку чего-то крайне интересного. И вот теперь, сидя на веранде в уютном кресле, он понимал, что не ошибся. Только вот слово «интересный» уже вряд ли подходило для этого дела, правильно было бы сказать, что теперь это единственное дело, которое по-настоящему имело значение.

На столике перед Руляковым лежала пухлая папка документов, но он к ней даже не притрагивался, в этом просто не было необходимости — у него была фотографическая память. Он сверлил папку взглядом, а в голове звучала мысль: «Да, господин Руляков, это, черт побери, — твой шанс!» Он усмехнулся, даже в собственных мыслях он называл себя по фамилии. Так было всегда, сколько он себя помнил, начиная с самого детства: как-то так сложилось, что и во дворе, и в школе сверстники и учителя обращались к нему только по фамилии. Даже мать, суровая женщина, от которой он никогда не видел ласки, брезгливо называла его Руляков, видимо, в память об ушедшем из семьи отце. Со временем рядом с фамилией только менялись разные приставки: сначала рядовой Руляков, потом товарищ капитан, товарищ полковник, товарищ генерал — и вот теперь господин Руляков. И только самые осведомленные люди в этом мире знали его под псевдонимом Ванек. Несгибаемый стержень характера позволил ему попасть в самую секретную службу Советского Союза — его заметили еще в военном училище, куда он поступил после армейки. Мать умерла, а отца он и знать не желал, и ему просто некуда было податься. В отставку он вышел с должности заместителя начальника отдела кадров второго главного управления КГБ СССР, то есть контрразведки, в звании генерал-лейтенанта. Но даже эта должность, предполагавшая высочайший уровень секретности, была всего-навсего прикрытием для его настоящей работы. Руляков был одним из тех, кто знал об истинном устройстве мира, о подлинной истории человечества, о богах и их войнах и, конечно же, он знал о Системе. Да что там знал: Система была частью него, а он был частью Системы. Он никогда не забудет тот день, когда к нему, молоденькому летехе, свежеиспеченному выпускнику училища, сразу после торжественного построения подошел странный человек с длинными рыжими волосами и пронзительными зелеными глазами и приказал следовать за собой. На нем не было никакой формы и знаков различия, но руководство училища подчинялось ему беспрекословно. Человек представился Олегом, просто Олегом, без фамилии и отчества, он посадил Рулякова в машину, и они несколько часов куда-то ехали — как оказалось, на военный аэродром. Для них уже был готов самолет, который взлетел буквально спустя несколько минут после того, как за ними убрали трап. Приземлились они на таком же военном аэродроме, но уже в Мачулищах под Минском, о чем Руляков узнал далеко не сразу. Потом снова была машина и езда по белорусским дорогам, потом недолгая прогулка по лесу. Там-то Руляков и получил доступ к интерфейсу и знания об истинном устройстве мира. Олег был немного разочарован тем, что Руляков не стал тем самым избранным. Судя по всему, он отбирал подходящих по его мнению людей по каким-то своим критериям и всерьез возлагал надежды на молодого лейтенанта. «Да, Ванек, не фортануло», — сказал он тогда. Руляков настолько отвык от звука собственного имени, что даже и не понял, что Олег обращается именно к нему. Тот рассмеялся и сказал, что теперь его собственное имя и будет его позывным и что находит это достаточно забавным. Так и началась его служба, которая продолжалась и по сей день, невзирая ни на какие пенсии и отставки. С тех пор он лично встречался с Олегом много раз, получая инструкции и указания, и всегда Олег выглядел одинаково, невзирая на проходящие годы. Сам Руляков много получил от Системы, например, дар убеждать людей в своем мнении, что-то вроде гипноза, да и здоровье его было выше всяких похвал. Сейчас ему было далеко за 80, но выглядел он не старше 60, но с Олегом все было иначе, видимо Система одарила его куда как богаче. Рулякова всегда терзала жгучая зависть к молодости Олега, но он никогда, ни единым поступком или жестом, не выдал своей страсти к вечной жизни. Он давно догадался, кем на самом деле является Олег, а когда понял, что стареет и его жизнь, в отличие от Олега, скоро закончится — единственным его стремлением стало добиться для себя бесконечного существования.

И вот теперь в папке перед ним лежал тот самый шанс, которого он ждал всю свою жизнь. Это сейчас папка была пухлой, но начиналось все с нескольких листочков: сначала ему привезли документы по пожертвованию на счет благотворительного фонда «Вернуть зрение» — это дало ему номер отделения, в котором был совершен перевод. Помимо того, хоть перевод и был анонимный, в графе «Плательщик» было указано имя Скиф. Ошибка, конечно, — никогда нельзя давать малейшую информацию, благодаря которой тебя можно идентифицировать, но, вполне возможно, работал профессионал высокого уровня, который специально указал абсолютно левое слово, создавая ложный след. Для Рулякова не существовало секретной или закрытой информации, поэтому очень быстро перед ним оказалась запись камер видеонаблюдения и пояснения начальника службы безопасности банка, что этой записью уже интересовались совсем недавно. Точно установить, кто именно интересовался не удалось, интерес шел через цепочку посредников, но кое-какие догадки у Рулякова появились. Система распознавания лиц, к которой у него был доступ, не смогла идентифицировать человека, который совершал пожертвование. Тогда стали копать сам фонд — и вот тут получилось удачно: в названии электронной почты учредителя фонда как раз и значились латинские буквы skif. Очень скоро вся возможная информация на этого человека была на его столе, и, когда в процессе изучения документов, он дошел до нового места жительства Павла, в голове прозвенел колокол: «Бинго! Нестеровичи — то самое место!» Теперь точно ни о каких совпадениях и речи быть не может, попадание 100 %. «Ну здравствуй, новый бог!»

— Значит, господин Скиф, Вы прошли ту самую