Сотерия - Яна Бендер

class="p1">– Подглядываешь? – усмехнулся он.

– Конечно. Мне же заняться больше нечем, – фыркнула я.

Перед Ваней стыдно не было. Больше хотелось извиниться перед Германом, но потом, поймав себя на мысли, что я, все-таки, врач, я улыбнулась и ушла.

10.40.

Санитар ввез пациента на кресле в палату. Мужчина, сидевший на каталке, с упреком смотрел на меня.

– Что? – с улыбкой спросила я у него.

Он покачал головой и усмехнулся с какой-то тоской в глазах.

– Так, – встрял Ваня, – обед нескоро. Чем займемся?

– Мы? Книжки почитаем. А ты?

– То есть… Мне свалить.

– Ну, как хочешь.

Мой коллега подвез каталку к столику у окна и вышел из палаты.

«Книжку?» – спросил Герман.

– Если не хочешь – не будем.

«Какую?»

– Я всегда ношу с собой какую-нибудь литературу.

«Давай лучше поговорим».

– О чем?

«О нас».

Я села напротив него и сложила руки перед собой.

– Ну, говори, – предложила я.

«Обсудим твое поведение?»

– Мое? Ты тоже не безупречен! – обиженно заявила я.

«Да, но ты сбежала от меня во сне…»

– Все, что было во сне – остается во сне!

«Ты ревнуешь меня к Ангелине?»

На секунду я вдруг опомнилась. Что за ересь он несет? Я ревную его к его же фантазии?

– Нет, – наконец ответила я, – я прекрасно знаю, зачем она тебе нужна.

«Тогда зачем все эти произвольные выступления?»

– Я – девочка, – по-детски заявила я, – мне можно…

Он не сумел сдержать улыбку, и она радостным лучиком коснулась его губ и глаз.

– Знаешь, – более спокойно начала я, – а ведь ты открыл для меня нечто бóльшее, чем просто свой мир. Ты подарил мне целую вселенную…

«Поэтому мне тесно в своей коже, и я не могу дышать. Иногда кажется, будто мои вены вскрыты, но всё чаще мне становится ясно, что ад так близок, как никогда раньше…»

– Не нужно так говорить… Ты все еще жив и, уж поверь мне, я не дам тебе спокойно умереть.

«Этого я и хотел от тебя услышать…»

10.57.

Я все-таки достала книжку и принялась читать вслух. Это были «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Кажется, Герману понравилось.

12.28.

Мы просидели так полтора часа. Ваня позвал нас на обед, после которого мы снова вернулись в палату и приготовились к дневному сну.

13.42.

Я сидела на диване в гостиной, а Герман ходил по комнате, заложив руки за спину.

– Как бы ты ни старалась искупить свою вину, я все равно крайне огорчен! – отчитывал он меня.

– Хорошо, – согласилась я, – что я должна сделать?

– Ничего, – испугался он, – все, что ты могла сделать –уже сделала.

Он сел рядом со мной и откинулся на спинку дивана.

– Объясни только, почему ты пошла в тот домик?

– К Элиму?

– Да. Почему к нему?

– На самом деле, я не знала, куда идти. Я просто шла по лесу и пришла к нему.

– А у Ангелины ты как оказалась?

– Так он меня и привез.

– На чем?

– На себе…

– Он превращался при тебе?

– Да, а что в этом такого?

– Ничего, – сухо ответил Герман и снова заходил по комнате.

– Да чего ты так нервничаешь? – не вытерпела я.

– Да потому, что до смерти за тебя испугался! Как ты этого не понимаешь?

В дверь постучали. Герман подошел к ней и отодвинул засов.

– Чего тебе? – спросил он у гостя, которого я не могла увидеть.

– Вам просили передать… – протянул еще слабый голосок, по которому я определила, что за дверью стоял тот самый мальчик 12-ти лет, участник первого чаепития, которого хозяин этого мира называл «щенком».

Герман взял что-то у него и вернулся в гостиную. В его руках я увидела письмо.

– От кого это? – спросила я.

– От Ангелины.

Я недовольно «цокнула». Он внимательно на меня посмотрел, а затем развернул конверт. От его взгляда мне стало стыдно за своё поведение. Я вела себя так, словно была маленькой капризной девчонкой.

Он что-то быстро прочитал, схватил сюртук и выбежал на улицу.

– Что случилось? – крикнула я, но не получила ответа.

Захлопнув за собой дверь, я последовала за ним.

Мы выбежали к скалистому обрыву. Он жестом показал мне остаться у границы леса, а сам направился к Ангелине, которая стояла на самом краю. До меня доносились их голоса, заглушаемые шумом моря.

– Зачем ты это делаешь? – спросил он ее.

– Я здесь больше не нужна! – ответила она.

– С чего ты так решила?

– Герман, я – твоя фантазия и, если я так решила поступить, значит ты этого подсознательно хочешь.

– Ничего подобного!

– Прости, – произнесла она и сделала шаг вперед.

Он схватил ее за руку, затащил обратно. Я кинулась к ним и села на землю рядом с Ангелиной.

– Постой, прошу, – говорила я ей, – ты нужна нам. Что станет с ним, если ты закончишь всё вот так?

– Ты присмотришь за ним, я уверена, – улыбнулась она мне.

– Для этого я должна стать здесь взрослой, а пока ты ему нужнее.

Она молча кивнула головой. Я удалилась, оставив их вдвоем.

Я сидела за столом возле домика и мешала сахар в холодном чае. Мне до сих пор не верилось, что я могла умолять Ангелину остаться с Германом, ведь я её раньше так ненавидела.

Снова подъехала карета Изольды, и старушка перебралась на свое место за столом.

– Опять хозяин со своей барышней развратничают! – проворчала она, словно не заметив моего присутствия.

Через несколько минут она, так и не допив чай, уснула.

– Привет, – услышала я знакомый голос сзади и почувствовала теплое прикосновение на своем плече.

– Привет, – ответила я и, оглянувшись, увидела Элима.

– Чего раскисла? – бодрым голосом выпытывал он.

– Я не раскисла. Просто устала сегодня.

– Не верю. Если врешь, то ври убедительно.

– Ладно. Просто я лишком запуталась.

– А чего тут путаться? Либо любишь, либо нет, – говорил он, будто был в курсе моей проблемы.

– Вот в том-то и дело, что не знаю.

– Ясно всё с вами, с женщинами.

– Много ты понимаешь! – буркнула обиженно я.

– Много… – задумчиво ответил он.

– Поделишься? – заинтересовалась я.

– Не к месту всё это.

– Очень даже к месту. Поделись опытом. Не жадничай

Он сделал глоток чая.

– Фу, какой холодный! – задорно воскликнул он, но, посмотрев мне в глаза, понял, что от разговора не уйти и сменить тему не удастся.

– Ладно, расскажу, – согласился он. – Когда я был совсем молод, я познакомился с девушкой. у нас возникла дружба, которая потом переросла в любовь… Шло время, мы начали готовиться к свадьбе… Она встретила другого и, запутавшись в своих чувствах, пошла к колдунье или к ведьме,