В доме веселья - Эдит Уортон

Конечно, при ее ужасной бедности и невзрачности, Герти поступила весьма мудро, занявшись организацией благотворительных вечеров и симфонических концертов, но как же возмущала Лили уверенность Герти в том, что большего удовольствия и представить нельзя и что в обшарпанной квартирке можно вести не менее интересную и насыщенную радостями жизнь, чем в пышных покоях Ван Осбургов. Правда, сегодня это раздражение как-то улеглось. Восторженный щебет Герти, казалось, укрепил Лили в сознании собственной исключительности, и она воспарила в бескрайних просторах мечты о прекрасной жизни.

— Пошли посмотрим подарки, пока остальные не явились из гостиной! — предложила мисс Фариш, взяв подругу под руку.

Герти испытывала особый сентиментальный и независтливый интерес к любым деталям свадебной церемонии — она была из тех, у кого во время венчания всегда наготове носовой платочек и кто уносит домой коробку с куском свадебного торта.

— Как прекрасно все устроено, правда? — не унималась Герти, когда они вошли в уединенную гардеробную, предназначенную для выставки свадебных трофеев мисс Ван Осбург. — Ты когда-нибудь пробовала что-нибудь вкуснее, чем мусс из омаров в шампанском? Я давным-давно твердо решила, что ни за что не пропущу эту свадьбу, и даже представить не могла, как восхитительно все будет. Когда Лоуренс Селден узнал, что я поеду, то настоял на том, чтобы лично доставить меня, сам отвез на станцию, а на обратном пути вечером мы пойдем ужинать в «Шерри». Я в таком восторге, словно сама выхожу замуж!

Лили усмехнулась: ей было известно, что Селден всегда опекал свою неказистую кузину, и порой она задавалась вопросом, зачем он так бездарно тратит свое время, но теперь мысль об этом доставила ей смутное удовольствие.

— Вы с ним часто видитесь? — спросила она.

— Да. Он так добр, проведывает меня по воскресеньям. Иногда мы ходим вместе в театр, но в последнее время я вижу его все реже. Лоуренс неважно выглядит, кажется, он нервничает и чем-то расстроен. Мой дорогой! Как я хочу, чтобы он женился на какой-нибудь милой девушке. Сегодня я ему так и сказала, а он ответил, что по-настоящему милые ему не нравятся, а прочим не нравится он, но, конечно же, это была просто его очередная шутка. Девушка, на которой он женится, просто не может не быть милой. О, дорогая, посмотри, какой жемчуг, ты видела что-нибудь подобное?

Они задержались у стола, на котором были разложены драгоценности невесты, и сердце Лили завистливо затрепетало, когда она увидела, как свет играет на гранях камней: молочное сияние превосходно подобранных жемчужин, вспышки рубинов, приглушенные контрастным бархатом, яркие синие искры сапфиров разгорались сильнее в лучах окружающих их бриллиантов. Благодаря искусной и разнообразной огранке все эти драгоценные краски становились еще более насыщенными и ослепительными. Блеск камней согрел кровь Лили, будто вино. Они наиболее полно, нежели другие проявления богатства, символизировали ту жизнь, которую она так страстно желала, жизнь изощренного равнодушия и изысканности, каждая деталь которой в конце концов должна превратиться в сокровище и стать достойной гармоничной оправой для ее собственной драгоценной исключительности.

— Ах, Лили, взгляни на эту бриллиантовую брошь — да она размером с тарелку! Кто бы мог подарить такое? — Мисс Фариш близоруко наклонилась к визитке, лежащей рядом с брошью: — «Мистер Саймон Роуздейл». Что? Этот жуткий мужлан? Ах да, вспомнила, он же дружит с Джеком, и, полагаю, кузине Грейс пришлось его пригласить. Но ей должно быть противно позволять Гвен принимать от него такие подарки.

Лили усмехнулась. Она сомневалась в щепетильности мисс Ван Осбург, но хорошо знала привычку мисс Фариш приписывать собственную деликатность и чувствительность тем особам, которым они менее всего свойственны.

— Ну, если Гвен не захочется, чтобы ее видели в этом, она всегда может обменять брошь на что-то другое, — заметила она, а мисс Фариш продолжала тем временем:

— Смотри, тут есть кое-что гораздо красивее. Какой прекрасный белый сапфир. Уверена, что тот, кто его выбрал, приложил к этому немало усилий. Как его зовут? Перси Грайс? Ну, тогда я ничуть не удивлена! — Она многозначительно улыбнулась, кладя карточку на прежнее место. — Ты, конечно, слышала, что он души не чает в Иви Ван Осбург? Кузина Грейс в восторге — это так романтично! Они встретились у Дорсетов всего шесть недель назад, и это самая замечательная партия для милой Иви. Конечно, я не деньги имею в виду — у нее их и так предостаточно, — просто она такая тихая домашняя девочка, и он, кажется, тех же вкусов и предпочтений, они очень подходят друг другу.

Лили стояла и смотрела невидящим взглядом на сапфир, лежащий на бархатной подушечке. Иви Ван Осбург и Перси Грайс? Имена насмешливо звенели у нее в голове. Иви Ван Осбург? Самая младшая, самая унылая и никчемная из четырех унылых и никчемных дочерей миссис Ван Осбург, которые одна за другой с непревзойденной ловкостью «занимали» самые завидные ниши! Ах, везучие девочки, растущие под крылом любящей матери — матери, которая знает, как создать возможность и не утратить благосклонности, как использовать преимущество родственных связей и не дать аппетиту притупиться по привычке! Самая умная девушка может просчитаться, когда дело касается ее интересов, может уступить слишком много и зайти слишком далеко, и только материнская безошибочная бдительность и прозорливость способна передать дочерей в целости и сохранности в объятия благополучия и достатка.

Парящая беззаботность Лили сложила крылья и рухнула под грузом нового ощущения потери. Дурацкая, несправедливая жизнь! Почему миллионы Перси Грайса должны прибавиться к столь же обширному состоянию? Почему в руки этой неуклюжей девчонки дается могущество, которым она никогда не сумеет распорядиться как надо?

Лили отвлеклась от этих рассуждений, потому что кто-то фамильярно взял ее за локоть. Она обернулась и увидела рядом Гаса Тренора. Она вспыхнула от возмущения — кто дал ему право прикасаться к ней? Хорошо еще, что Герти Фариш отошла к другому столу и они были одни. Тренор, который в тугом сюртуке казался еще толще, чем всегда, и был до неприличия красен от свадебных возлияний, разглядывал ее с нескрываемым одобрением.

— Бог мой, Лили, вы потрясающе выглядите!

Он как-то незаметно и запросто стал называть ее по имени, а у Лили все никак не находилось повода его поправить. В то же время в ее кругу мужчины и женщины обращались друг к другу по имени, и лишь в устах Тренора привычное обращение обретало неприятный оттенок и смысл.

— Ну что, — продолжил он все так же игриво, не замечая ее недовольства, — прикидываете, дубликат какой из этих безделушек закажете завтра у Тиффани? У меня в кармане лежит для вас чек, который поспособствует этому.

Лили ошеломленно уставилась на него: его голос звучал громче обычного, а комнату вот-вот должна заполнить толпа. Но когда она удостоверилась, что их по-прежнему никто не слышит, опасение уступило место приятному чувству.

— Снова дивиденды? — спросила она и с улыбкой придвинулась ближе к нему, чтобы никто не мог их подслушать.