Семь подземных королей - Александр Мелентьевич Волков

Урфин покраснел.

— Верно. Но какой помощи вы от меня ждёте?

Элли рассказала, что Урфину придётся пробраться в Пещеру, там снова превратить дуболомов в свирепых солдат и повести их в бой против подземных королей.

Урфин надолго задумался, потом заговорил.

— Я с радостью возьмусь за это дело. Боюсь только одного: теперь, когда из моей души исчезла злоба, я, быть может, не сумею вернуть деревянным людям былую свирепость. Надеюсь я только на то, что в моих руках сохранилось прежнее мастерство, и они сделают, что нужно. А сейчас вот, взгляните…

Урфин вынес из хижины целую кучу игрушек и высыпал перед Элли. Это были деревянные куклы, клоуны, фигурки зверей. Они были раскрашены в светлые солнечные тона, лица кукол и клоунов улыбались, олени, серны, лани были такими лёгкими, воздушными, что казалось — вот-вот они побегут.

— Этим я занимался на досуге, — скромно пояснил Урфин Джюс.

— О, какая прелесть! — вскричала Элли. — Это всё непременно надо забрать в Изумрудный город. Пусть эти чудесные игрушки развлекут бедных ребят.

Из рощи вернулась довольная, сытая Кагги-Карр. По лицам Элли и Урфина Джюса ворона догадалась, что они обо всём договорились, и Элли это подтвердила.

— Ну, тогда в путь, нас ждут! — сказала Кагги.

Урфин, Элли и Тотошка стали подниматься на спину гигантской вороны. И тут из-за хижины выбежал расстроенный Топотун.

— А я? — заревел он. — Как же я? Хозяин, возьми меня с собой!

Урфин ответил:

— Я бы рад, да не знаю, как Кагги-Карр.

Ворона критически оглядела внушительную фигуру медведя.

— Нет! — отрезала она. — Такую тушу мне не унести. Вас и так двое, да ещё мешок с игрушками.

Медведь заметался с горестным воем, но Урфину пришла в голову мысль.

— Послушай, Кагги, а если вытрясти из него опилки, я думаю, шкуру заберёшь?

— Шкуру можно, — милостиво согласилась птица.

Через несколько минут Kaгги-Kaрр уже летела, а довольная шкура, лёжа под ногами у Элли и Урфина Джюса, ворчала:

— О, как я довольна! Только смотри, хозяин, не забудь снова набить меня в Изумрудном городе, а то уж очень я легка — любой ветерок унесёт!

Лазутчик

Встретившись с теми, против кого он вёл жестокую борьбу, Урфин Джюс почувствовал себя очень неловко. Но его смущение быстро прошло, когда его дружески приветствовали, и никто ни слова не промолвил о былом. Напротив, все только и говорили о том, как выручить Страшилу и его подданных из неволи, и спрашивали у Джюса советов.

Но вот в зал, где шло совещание, вошёл где-то замешкавшийся Арриго, и разговор вдруг смолк. Все в изумлении смотрели на Урфина и Арриго, сравнивая их наружность. Они оказались очень похожими друг на друга. У обоих длинные лица, косматые брови, тонкие губы, острые вытянутые подбородки… Конечно, их нельзя было счесть за родных братьев, но всякий, не знавший прежде Арриго и Джюса, признал бы их за соплеменников.

И первым заявил об этом со свойственной ему откровенностью моряк Чарли.

— Клянусь чёрным камнем Гингемы, — воскликнул он, обращаясь к Урфину, — я и раньше сомневался, Жевун ли вы, а теперь просто не могу в это поверить. Из какого племени был ваш отец?

Урфин ответил:

— Я точно не знаю, он умер, когда мне было шесть лет. Но помню его слова, что в молодости он жил в какой-то совсем-совсем другой стране, где и люди, и природа были не такие, как здесь. И ещё меня удивляло, что он боялся солнечного света и защищал глаза полупрозрачной чёрной повязкой…

В разговор вступил Арриго.

— Летописец Фенелла рассказывал мне, что лет сорок назад из подземелья изгнали некоего Джусино за то, что он хотел захватить власть и устроил заговор против семи королей.

— Ну, а здесь, наверху, он превратился в Джюса, — заключил Дин Гиор. — Выходит, у вас честолюбие в крови?

— Прежде я постарался бы найти в этом оправдание, а теперь не хочу, — твёрдо возразил Урфин. — Я знаю свою вину, я рад, что вы мне о ней не напоминаете, но теперь я в вашем распоряжении.

— Слова, слова! — каркнула недоверчивая ворона в окно, напугав всех до полусмерти. — А мы ждём дел!

— Подожди, Кагги, будут и дела, — успокоила Элли ворону.

— Происхождение Урфина от подземных жителей значительно облегчает нашу задачу, — сказал Арриго. — Ведь главное для нашего нового друга — проникнуть в Пещеру, а с его внешностью сделать это очень легко. У меня есть план…

* * *

Ночной порой к воротам Подземного царства подошёл измождённый воин в запылённой кожаной одежде, с фосфорическим шариком на шлеме. Он дёрнул верёвку, и в окошко выглянуло недоверчивое лицо сторожа.

— Кто ты такой? — спросил он.

— Я — Варрено, солдат из отряда Гаэрты. После битвы со зверями близ Фиолетового дворца я остался на поле раненым, без чувств. Когда я очнулся, мне удалось незаметно уползти в лес. Я шёл сюда много дней, скрываясь от людей, питаясь съедобными кореньями и плодами.

— Проходи, Варрено, — сказал страж и открыл калитку. — Завтра явишься своему начальству.

Если бы караульным пришло в голову проследить за чудесно спасшимся солдатом, они увидели бы, что тот пробирается по лабиринту неуверенно, часто справляясь с планом, скрытым у него под одеждой. Но в конце концов он проник в Пещеру и был так поражён открывшимся перед ним грандиозным видом, точно видел его в первый раз.

Солдат Варрено не представился начальству, и его имя не было восстановлено в ротном списке. Зато в литейной мастерской появился новый рабочий Рок Болл с угрюмым лицом и сросшимися над переносьем бровями. Его появление прошло незамеченным, потому что надсмотрщики не пересчитывали пленников. После сигнала на работу они просто обходили хижины и смотрели, чтобы никто не оставался дома.

Рок Болл относился к делу добросовестно, но товарищи заметили, что в немногие свободные часы он старается оказаться поближе к дуболомам и ведёт с ними секретные разговоры.

Часть четвёртая

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Заговор развивается

Cтрашила чувствовал себя очень плохо. Двигался он с трудом, потому что солома отяжелела от сырости, а просушиться в Подземной стране было трудно. Люди готовили пищу на маленьких печурках, откуда огонь не мог пробиться наружу и обеспокоить слабые глаза жителей подземелья. Эти печурки совсем не грели окружающий воздух.

Но ещё хуже обстояло дело с удивительными мозгами Страшилы. Опилки и отруби, которыми была набита его голова, отсырели, а примешанные к ним иголки и булавки заржавели. От этого Страшилу мучили головные боли, и он