И унесет тебя ветер - Жан-Марк Сувира

Суббота, 9 августа 2003 года.

В три часа утра Мистраль у себя дома в кабинете изучал дело об убийствах в Уазе. Читал его как профессионал, внимательно, с ручкой и блокнотом. В итоге составил длинный список вопросов, касающихся Жан-Пьера Бриаля, которого считали совершившим эти убийства. Фотографии мест преступления его смущали: что-то не клеилось, но что, он не знал. Ощущал нестыковку на уровне интуиции. Он написал на листке и несколько раз подчеркнул: «Сравнить места преступления в Уазе с парижскими. Что-то там не клеится». Потом перечитал то, что сам называл «заметками по ходу» — мысли, которые ему приходили в голову, пока смотрел снимки и читал протоколы. Он сравнивал серии преступлений в Уазе и Париже. Заметки были записаны на половине листка, ожидая ответов в другом столбце.

Мистраль закрыл толстый том дела и положил на него свои заметки.

Он инстинктивно почувствовал необходимость разом отбросить от себя все, что сейчас видел и читал. Настал момент попытаться уснуть. Ему нужно было, так сказать, омыть ум от сцен убийства, и он выбрал свой самый любимый фотоальбом — сборник прекрасных черно-белых портретов Чета Бейкера. Фотографии навели его на мысль послушать джаз. Он надел наушники, прокрутил список песен в айподе и остановился на «Касанье губ твоих». Пел молодой Чет Бейкер, и Мистраля захватила музыка, голос певца. Он не отказал себе в удовольствии послушать и другие песни Бейкера, а также его дуэты со Стэном Гетцем.

К своему удивлению, он стал зевать, его клонило в сон. Мистраль лег, уснул, а через три часа проснулся от кошмара — того же самого. Он попытался опять уснуть, но не смог. Лежал не шевелясь, чтобы не потревожить Клару. А она тоже не спала, но не подавала виду, чтобы муж хотя бы не вставал с постели.

По дороге на Сент-Уанский блошиный рынок Мистралю из штаба никто не звонил, и он перезвонил им сам. Дежурный по комендатуре ответил:

— Ночь без ЧП, кое-где были драки, но никакого чрезмерного насилия и вообще ничего особенного.

Пока Мистраль разговаривал со штабом, Клара украдкой наблюдала за мужем. Он всячески пытался скрыть утомление, но лицо выдавало его истинное состояние.

Закончив служебный разговор, Мистраль включил радио погромче. «Франс-Инфо» давала обзор прессы — перечисляла основные газетные заголовки. СМИ все больше писали о жаре, засухе и их негативном влиянии на здоровье пожилых людей. Хроника и интервью с врачами «неотложек» были первыми залпами серьезного артобстрела по случаю дурного медицинского надзора за жертвами жары.

Когда закончилась хроника, Мистраль нажал кнопку автонастройки на ФИП: там играли музыку из фильма «Любовное настроение». Мистраль с улыбкой глядел на Клару. Они оба любили это кино. Клара тоже улыбалась и тихонько положила руку мужу на затылок. Людовику иногда была очень по душе такая музыка — довольно медленная, грустная, с ностальгическими нотками.

Несмотря на отпускное время, припарковаться возле рынка оказалось ничуть не легче обычного. Мистраль несколько раз прокатился по переулкам и наконец выбрал наименьшее из зол: чуть заехал на тротуар.

— Летом дорожной полиции мало, — заметил он с улыбкой.

На улице Мистраля чуть не хватил тепловой удар из-за резкой разницы по сравнению с охлажденным воздухом в салоне.

Машина опять ехала по Шестому округу Парижа. Человек сидел на заднем сиденье и дремал. Он совсем обессилел, плохо спал, его мучили страшные сны.

«Сон помнится минуту, кошмар, от которого проснулся, помнится весь день».

Он не помнил, где прочел эту фразу, но много раз имел возможность убедиться, насколько она справедлива.

Разумеется, он записал свои ночные кошмары в тетради, не переставая думать о пропавшем, «испарившемся» рюкзачке, в котором были орудия убийства, а главное, два мобильных телефона. Всю ночь его сны крутились вокруг пропажи.

«Неизвестные люди мучили меня, тыкали осколками зеркала, а я убежал, держась за горло». Эту фразу человек записал в тетради как комментарий к своим сновидениям.

В машине было тихо. Трое его сослуживцев тоже погрузились в свои мысли. Вот и хорошо — не надо участвовать в разговоре, а то надоело трындеть о телепередачах, трансферах футболистов и о всякой похабщине. Выходить из машины с кондиционером не хотелось. Они только что вернулись с очередного вызова и немного устали. Человек сидел, скрестив руки на груди. Он уже несколько раз мыл их с мылом и всячески старался ни к кому не притрагиваться, особенно к товарищам.

«Хорошо еще, что в машине кондей. Но все равно от них потом в нос так и шибает. И воняет их пот, по-моему, не лучше чеснока…»

В машине тихонько играла ФИП. Человек — он и выбрал в приемнике эту станцию — узнал музыку. Он ее любил и сделал звук погромче.

— А ничего себе песенка. Это что? Ты ее знаешь? Должен знать, ты же сечешь в музыке, да?

Шофер обернулся к человеку, тот кивнул.