Вспомни меня. Книга 1 - Виктория Мальцева

Но всё это всего лишь одна из множества иллюзий.

Под его ногами лежит большой мешок, сшитый из очень плотной тёмно-зелёной ткани. Он раскрывает его и вынимает поменьше – холщовый.

– Вот, – протягивает ей. – Тут есть продукты. Я наткнулся на землянку в лесу. Давно заброшенную. С девочками только поделись.

Он устало ей улыбается и смотрит в глаза. Долго. Я отворачиваюсь. В очередной раз приказываю себе выкинуть весь мякиш из головы и сосредоточиться на выживании.

Потом, оглядев нашу деревню, состоящую из семи хижин и двух палаток, он говорит:

– Мы будем строить сруб.

– Зачем? – восклицаю я. – Мы потратили неделю на строительство этих хижин!

– Живите в хижинах, – спокойно отвечает он. – До первых морозов.

И больше ничего не говорит. Поднимает свой брезентовый мешок и направляется в лес. Парни, в отличие от меня, не задавая вопросов, двигают за ним. И я вслед. И Рыжая.

Спустя около получаса мы поднимаемся на скалистый выступ. Только его край остаётся камнем, вся остальная часть уходит в лес и покрыта почвой.

– Отсюда далековато до пляжа, – замечает Рыжая.

– Ручей близко, – коротко и снова без эмоций отвечает он. – Мы не знаем, где находимся, и что может произойти.

Потом, устало вздохнув, добавляет:

– Исходя из всего, что я видел на своём пути, вода здесь может подниматься достаточно высоко. И я думаю, что зима будет суровой. Нам нужно успеть построить хотя бы одно тёплое жилище до холодов. В нём должно быть достаточно места для всех, поэтому строить будем все вместе. Позже, если выживем, построим ещё. Для мальчиков и девочек, или для тех, кто захочет жить как семья – отдельно.

– А чем мы строить будем? – спрашивает кто-то из парней.

– Вот этим.

Альфа снимает с плеча мешок, грузно опускает его на землю и по одному вынимает металлические насадки для топоров и молотков, крюк, пилу, резиновый молот и ножи.

Ножи он протягивает Рыжей со словами:

– Девочкам придётся заботиться о еде для парней, пока они строят.

Потом поднимается и, расправив плечи, голосом, который вызывал вначале у меня только раздражение своей уверенностью, сообщает:

– Мы сможем выжить только все вместе. Сейчас, пока быт не налажен, мы одно целое. Когда рутина установится, можно будет разбиться на пары и образовывать семьи…

– … если это то, чего они от нас хотят, – договаривает за него Леннон.

– Или если мы захотим этого сами, – заканчивает мысль Вожак. – Семьи в быту будут независимы, то есть, станут каждая отвечать за себя. Так всегда было построено человеческое общество.

– Не всегда, – спорит с ним Красивая. – Есть… или были на земле племена, жившие одной большой семьёй. Мужчины и женщины принадлежали не друг другу, а общине. И любой мужчина мог…

– Мы проголосуем, – обрывает её Альфа. – О типах и структурах социума подумаем позднее, когда будем уверены, что есть еда на сегодня и убежище на случай морозов. Но пусть каждый помнит и понимает, что за ним всегда остаётся право быть одному. Каждый свободен. И каждый может воспользоваться этим право прямо сегодня. Есть желающие?

Но желающих нет, естественно. Только Рыжая как-то хитро ухмыляется. Да, в её характере быть одной – это видно со стороны. Она, вообще, очень странная. Я как-то спросила у неё, не обижает ли её тот факт, что я ночую с Ленноном, сама-то она перешла к Дане на постой.

– Обижает? С чего бы?

– Ну… вы же… ну…

– А, – отмахивается она, посмеиваясь, как всегда, с высоты своего превосходства над всеми. – У него единственного есть презервативы! Только поэтому! Он ооочень выгодная партия, поверь, – хитро щурится. – Презервативы – этот как самая конвертируемая валюта на нашем денежном рынке. За них можно купить абсолютно всё в лагере, – подмигивает.

И шёпотом повторяет:

– Абсолютно всё…

В моём рюкзаке не было зубной пасты и щётки. Запасная щётка нашлась у Леннона, а пасту он добыл у кого-то в деревне. Потом, ещё чуть позже, с корявой улыбкой вручил расчёску и кондиционер для волос в огромной бутылке. Это после того как я расчёсывалась пальцами утром, а он наблюдал одним глазом из своего спальника. И резинки для волос – они были абсолютно новыми, собранными пластиковой ниточкой в пучок.

– У тебя такие длинные волосы… Мне кажется, я умею плести красивые косы, – заявил очень мило щурясь.

Это его умение оказалось одним из лучших решений для волос – он действительно сплёл их двумя рядами вдоль головы так, что причёска держалась у меня несколько дней. Потом и другие девчонки просили его о том же, но он ни к кому не прикоснулся. Думаю, ждал, когда же Рыжая придёт к нему с этой просьбой, но она так и не пришла. Она постриглась.

Мне неприятно это признавать, но я тоже всё время чего-то жду.

Он не замечает меня. Из всех возможных поводов для общения вожака и простой смертной был лишь факт возвращения бутылки. Он принёс её, протянул и сказал:

– Спасибо.

Мне не хотелось говорить ему «пожалуйста». Я отдала свою бутылку и была привязана к ручью семнадцать дней, пока его не было. А он нашёл нормальную еду и всю её отдал Цыпе. Не знаю, делилась ли она с другими, для меня, конечно, в той сумке ничего не нашлось.

Парни наловили рыбы накануне, девочки запекали её на костре, и, как обычно, оставили порцию для Альфы, потому что, как я уже говорила, все его ждали.

Но почему именно руки Цыпы несут ему эту рыбу?

Позже они сидят на пляже около часа и говорят. Но никто не смог бы услышать, о чём – слишком далеко и слишком… уединённо.

– Что такое муж и жена? – спрашиваю я у Леннона в палатке, когда начинают опускаться сумерки.

Прежде чем ответить, он по своему обыкновению, пару секунд молча смотрит на меня. Меня эта его манера начинает уже бесить – он словно каждый раз даёт мне время подумать самой, но чёрт возьми, думать я умею! Без надобности вопросы не задаю.

– Сложный вопрос, – вдруг заявляет.

– Ты тоже не помнишь! Так и скажи.

– Помню. Но так сразу и не ответишь.

– Представь, что все мы – это и есть наш мир, – заглядывает к нам Рыжая.

Потом протискивается и усаживается рядом. Протягивает мне яблоко:

– Вот, Альфа где-то яблоню нашёл. Там, возле той землянки, был огород или что-то вроде того. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу: кроме нас больше никого нет и никогда не будет. В таком случае, каждая из нас должна выбрать себе парня и прожить с ним в одной хижине до конца дней. У многих появятся дети, но не у всех. Те, у кого их не будет, станут страдать и завидовать тем, у кого они есть, но никогда не оставят друг друга в поисках лучшей доли. Кто-то прежде времени заболеет, лишится сил, но второй не бросит его, а будет заботиться до самого конца. Это означает быть мужем и женой.