Мика - Лорел Гамильтон

– Маршал Блейк, – произнес судья, – яспрашиваю еще раз: у вас проблема?

Я посмотрела на него пристально:

– Вы хотите предложить мне вашу вену, судья?

Он встрепенулся:

– Нет, нет, я такого не говорил.

– Тогда не говорите мне под руку, когда я держу нож надчужой рукой.

Фокс и Франклин издали какие-то тихие звуки – Фокс вроде бысумел выдать смех за кашель. Франклин качал головой, но не с таким видом, будтоон мной недоволен.

А у секретаря суда даже рука не дрогнула. Оназарегистрировала и его нетерпеливую реплику, и мой рассерженный ответ.Очевидно, она была твердо намерена записывать все. Интересно, записала ли онакашель и нечленораздельные звуки, изданные обоими агентами. Мне бы следоваловсе же придерживать язык, но вряд ли я стала бы. То есть я, конечно, могла быпопытаться, но в таких случаях я всегда терплю поражение. Может быть, станувежливее, как только поставлю защитный круг. Может быть.

Мика свободной рукой тронул меня за лицо, повернул к себе.Улыбнулся своей безмятежной улыбкой.

– Анита, ты просто работай.

Я приложила острое лезвие к гладкой коже и шепнула:

– Когда конец кончал бы все – как просто все кончитьсразу...

– Макбета цитируешь? – улыбнулся он.

– Да, – сказала я и сделала разрез.

В лунном свете выступила черная кровь. Мика не проронил низвука, когда его кровь выходила из пореза, и я подставила лезвие, ловя тяжелуюкапель.

А он был спокоен, спокоен по этому поводу, как спокоенвсегда по поводу чего угодно, будто ничто на свете его из равновесия вывести неможет. Сейчас, зная больше о его жизни, я понимала, что это спокойствие тихогоомута нелегко ему досталось. Мое спокойствие – это спокойствие металла, а его –спокойствие воды. Он был как тихое лесное озеро. Брось в него камень – и когдаразойдутся круги, оно будет как прежде. Брось камень в металл – останетсязазубрина.

Бывают времена, когда мне кажется, будто я вся покрытазазубринами и царапинами. Сейчас, держа за руку Мику, глядя, как холоднопоблескивает его кровь на моем клинке, я ощущала эхо его водяного спокойствия.

Осенняя ночь вдруг наполнилась сладким металлическимароматом свежей крови. Когда-то этот запах означал для меня работу: подъемзомби или осмотр места преступления. Но теперь, из-за связи с Ричардом,Жан-Клодом и леопардами, он значит куда больше. Намного больше.

Я подняла взгляд и увидела глаза Мики, светлые глазалеопарда, и поняла, что мне не надо оборачиваться аж до самого Сент-Луиса,чтобы понять, почему кровь хорошо пахнет.

Пульс Мики застучал в моей ладони как второе сердце, и этовторое сердце выкачивало из него кровь быстрее, чем она бы иначе текла, будтомоя сила, или наша сила, взывала к ней. Порез не был настолько глубок, но кровьлилась по руке горячей волной. – Боже мой!

Женский голос. Значит, это воскликнула секретарь суда.Мужчины чертыхались, и еще кто-то издавал такие звуки, будто расстается сужином. Если уж это их так взволновало, то зомби им просто не вынести.

Я выпустила Мику, и в тот же момент кровь потекла медленнее,как ей и следовало течь. Что-то в наших объединенных силах заставляло ее бежатьбыстрее, горячее. Мика смотрел, как я отступаю от него, а с мачете капаеттемная жидкость. Я пошла обходить круг, роняя капли крови, все еще не отрываявзгляда от Мики. Шепот мертвецов в голове стих – ночь сейчас была слишкомнаполнена жизнью. Обходя круг, я вдруг до боли остро почувствовала, как много яупускала из картины окружающего. Я ощущала кожей ветер, как не могла ощутитьсекунду назад. И столько было запахов... ощущение, как будто я была слепой ивдруг прозрела. Запах – это то, что мы, люди, обычно не используем вообще – нетак, как сейчас.

Я знала, что на дереве над могилой сидит что-то мелкое имохнатое. До того я ощущала только запах опавших листьев, а сейчас чувствовалазапах иной листвы, разный запах от разных деревьев. Определить, какой откуда, яне могла, но вдруг стала ощущать десятки запахов от кустов и деревьев. И дажедерн под ногами оказался кладовой ароматов. Пусть эта ночь была не лучшей дляобоняния, слишком холодная, но охотиться мы сможем. Мы...

– Анита! – вдруг резко сказал Мика.

Я споткнулась и пришла в себя – почти как очнулась от сна.Только недавно я поняла, что некоторые мои новые возможности, хотя и полученыблагодаря вампирским меткам, более свойственны ликантропам, чем вампам. Уликантропа-новичка не всегда присутствует самообладание, которое желательноиметь на публике.

Я уже почти вернулась к Мике. Почти обошла весь круг, будтомое тело шло без моего участия, пока разум пытался разобраться в дюжине потоковразличных сенсорных сигналов. Такие моменты заставляли меня куда лучше пониматьсобак, глухих из-за носа. Это не значит, что уши у них не работают, но носработает настолько сильнее, что ничего не имеет значения, кроме запахов. Запахследа, по которому ты идешь. Что это, где это, можно ли это поймать, можно лиэто сожрать?

– Анита?

Мика сделал интонацию вопросительной, будто знал, что яощущаю. Ну конечно, это же его обоняние я позаимствовала. Естественно, он знал.

Сердце у меня билось в горле, пульс звенел от приливаадреналина. Поглядев на землю, я увидела, что лишь несколько капель осталось дозавершения круга.

Но я совершенно не была сосредоточена. Мне случалосьобводить круг просто обнаженным клинком и собственной волей. Достаточно либудет крови, если я прошла на автопилоте? Что ж, у нас в буквальном смысле естьтолько один способ выяснить.

Капая кровью с ножа, я сделала последние несколько шагов,последний шаг, но лишь в последней капле крови Мики держалась сила, подобнаяжаркому дыханию огромного зверя. Сила нахлынула на меня, затопила, растеклась вночь, когда упала эта капля.

У меня возникло чувство, как бывает в отчаянных ситуациях,когда время вдруг замедляется, и мир застывает резкими гранями, будто вырезаниз горного хрусталя. До боли реален и набит острыми углами.

В этот момент хрустальной ясности я сообразила, что никогдараньше не обводила круг силы кровью оборотня, а в тот единственный раз, когдавоспользовалась кровью вампира, магия совершенно сорвалась с цепи и много чегонатворила. Но тот вампир умер, когда надо было завершить круг. А Мика жив.Жертвы не было, была только кровь, но с точки зрения магии между этими двумя понятиямине такая большая разница, как хочется верить. Порез – это тоже маленькаясмерть.

Было так, как если бы круг силы стал сосудом, и магияполилась в него, сдерживаемая в его тесной емкости. С тем случайно убитымвампиром сила эта была некромантией. А эта была теплее – я будто тонула вванне, такой горячей, теплой, живой. И воздух оживился силой. Она ползла у меняпо коже, горела на мне, и я вскрикнула.