Хирург. Бегун. Беглец - Юрий Волгин

— Получается, что ставят. И мне нужно найти того, кто его вытащит.

— Не все так просто, малыш-странник. При всем моем желании я не сдам этого человека. Потому что ты и хирург — вы вроде как кореша. Ты же вместе с ним выловил меня, ведь так? Помогал стрелять и все такое? Никогда бы не подумал, что во второй раз попадусь на тот же крючок. Вот судьба-то, а! Но попался. И никого не виню, кроме себя. Друзей моих жалко, конечно.

— Он рассказал тебе? — спросил Густав.

— Да, думал, наверное, что это поможет развязать мне язык.

— Странный метод. Мог бы соврать, что они все живы и здоровы.

— Что-что, а мясник-то твой честен, это факт! — весело сказал Иван. — Он хотел меня припугнуть, но я не из пугливых. Я же знаю, кто он такой и на что способен. Стоит раскрыть рот, как он и мне мозги вышибет. Только не скальпелем, а пулей — так проще будет. Поэтому извини, но рассказывать я ничего не собираюсь.

— Хорошо.

Густав поднялся и подошел к тонкому проигрывателю серебристого цвета. Он стоял на стеллаже с музыкальными дисками, по периметру комнаты размещались колонки разной мощности, от миниатюрных до сабвуфера. Качественное звучание помогало хирургу целиком отдаваться во власть любимых мелодий в короткие промежутки между работой, семьей и снова работой. И тут он на оборудование не скупился.

Странник выбрал диск в черной обложке и с тихим жужжанием засунул его в проигрыватель. Вспыхнула зеленая лампочка, раздался щелчок, и со всех сторон тихо полилась симфония Чайковского. Громкость постепенно автоматически увеличивалась. У Густава никогда не имелось конкретных предпочтений, он уважал различные музыкальные жанры, и классический являлся одним из самых его любимых. Что уж говорить о русских композиторах! Тот же Чайковский не раз помогал ему засыпать после будоражащих кровь событий, случившихся накануне, действуя как отличное снотворное.

Густав закрыл глаза, покачивая головой, а затем медленно провел рукой по затылку, зная, что лидер на него смотрит.

— У меня здесь такой же шрам, как и у тебя, — сказал он Ивану. — В форме креста. Единственное между нами различие в том, что тебя резал незнакомый человек, а меня — собственный отец. Который был хирургом.

Лидер с сомнением приподнял бровь, но ничего не сказал. Странник повернулся к нему и продолжил:

— Ты говорил, что я не смогу тебя понять, и в этом ты прав. Мне действительно тебя не понять, потому что мои боль и страдания не физического плана, а душевного. Я не буду рассказывать о своем несчастном детстве, нет, оно было вполне интересным и насыщенным. Но… Ты помнишь своего отца?

— Конечно. — Иван грустно улыбнулся. — Как забыть, ведь я потерял его тогда, когда пришел беглец.

— Беглец? Кто это?

— Человек, которым ты интересуешься.

— Так он…

— Пока я не скажу ни слова. А ты продолжай.

Густав сосредоточенно кивнул:

— Разное случалось, но отец есть отец. И даже теперь, когда я знаю, что он со мной сделал, я не перестаю ощущать его присутствие в своей жизни. Это как прилипший к заднице помет, который птенец забирает из родного гнезда, став взрослой птицей. Слишком уж близкая кровь, слишком близкий человек. С одной стороны, вдвойне обидно: какого черта, папаша, как ты мог так со мной поступить?! С другой — легче. И иногда я задаюсь иным, вполне конкретным вопросом: а зачем он это сделал? Не для опытов же, в конце концов?

— Он был хирургом, мясником, — заметил Иван.

— Я постоянно возвращаюсь назад, отматываю время. В глубинах памяти скрывается не монстр, а… мой отец. Да, у него был своеобразный характер. Немного жестокий, много сдержанный, собранный, но эти качества помогали нам выживать. И в минуты таких размышлений я склоняюсь к тому, что он пытался сделать мне добро. Совершить полезное дело. Я чувствую это. Он верил во что-то иное.

— Тогда в чем проблема? Если у тебя в голове добрая, как ты изволил выразиться, штука, то какой смысл от нее избавляться?

— Я не договорил, погоди, — остановил лидера Густав. — Я веду к тому, что не нужно воспринимать все непонятное в штыки. Да, я против методов хирургов и их хозяев. Но я и против Легиона, а эти твари хуже всего, что есть на свете. Они чужие нам по всем позициям, а хирурги хотя бы люди. И они пытаются спасти людей от гибели, от полного уничтожения. Спасти нас, ха!

— Беглец рассказывал другое, — сказал Иван.

— Что же?

— Например, что МКГ хочет заключить с Легионом выгодную сделку. Вступить с ним в диалог.

— Не понял. — Густав запнулся и нервно облизнулся, быстро глянув на дверь. Если хирург подслушивает, вряд ли ему понравится то, что говорит лидер.

— А чего тут непонятного? — Иван откинулся на спинку стула и положил одну ногу на стол, заложив руки за голову.

— Какая сделка, они борются с Легионом!

— Обычная такая сделка. Когда есть средства, не грех отвоевать кусочек рынка с той высокодуховной целью, чтобы потом продать его подороже.

— Я не совсем понимаю…

— Я тоже. Но смысл таков, что МКГ сейчас соперничают с Легионом за господство над Землей, да? У них никогда не получится вернуть себе все обратно, как бы они ни старались, но захватить некоторые районы — очень даже. И в дальнейшем эти территории с бурно растущей людской массой станут верным козырем в разыгрываемой карточной партии с Легионом. Но МКГ не станет бить расклады врага. На Луне-то ведь все хорошо и спокойно. Поэтому МКГ пойдет на мировую, отдав завоеванное, взамен получив кое-что полезное.

— Что именно?

— Без понятия. — Иван с грохотом закинул вторую ногу на первую, пошатнув стол. — Беглец не сообщил. Да и не надо. Меньше знаешь — крепче спишь, мне и того, что он на меня вывалил, хватило по горло. Ясно одно — придет время, и МКГ пойдет на контакт, на переговоры с Легионом. Мир удивительно меняется, странник, когда тебе показывают фокус с обратной стороны, с изнанки. Он становится проще и гаже, а ты вместе с ним.

— Постой-постой. — Густав облокотился о стол и низко опустил неожиданно заболевшую голову. Боль шла от правого виска дугой до переносицы и мешала ясно мыслить. Такие приступы иногда случались, когда странник не высыпался. Но сейчас все, связанное с головой, навевало уж совсем печальные мысли. А что, если из МКГ пытаются связаться с передатчиком или сам Кир хочет получить доступ к сознанию странника?

Густав потряс головой и начал тереть мочку уха, точечно нажимая на нее и щипля по краю.

— Откуда вообще взялся этот беглец? И от кого он бежал? — спросил странник, ощущая, как постепенно начинает загораться ушная раковина.

— Из ниоткуда. Просто появился и все. Рассказал мне, что я носитель и что все эти голоса — не свыше, не выдумка воображения и не психоз. Я поверил. Потом он предложил услуги по извлечению. Бесплатно. Я согласился.