Кочевник - Сергей Алексеевич Ковалев

Те выполнили приказ и остановились перед автомобилем.

– А теперь сильно ударьте по нему кулаком.

Алибек, не раздумывая, стукнул по дверце и зашипел от боли, молодой же недоуменно посмотрел на Иргаша.

– Но зачем, господин?

– Я отдал тебе приказ, сука! – процедил Иргаш, – выполняй!

Парень помялся, но врезал кулаком там же, где и Алибек, и затряс ладонью. Иргаш повернулся к Шалу.

– Ты понял? Алибек, не задумываясь, выполнил приказ, в отличие от Ерлана. Он знал, что будет больно. Он вообще любой мой приказ выполнит, но будет знать, что это связано с опасностью, и будет стараться сберечь свою жизнь. Сейчас я ему приказал причинить себе вред, и он засомневался, в отличии от Алибека. Скажу достать нож и всадить себе в ногу, Алибек также без раздумий это сделает, а Ерлан нет. Знаешь почему? Потому что Алибек – зомби. Раб-манкурт. У меня еще несколько человек таких есть. И ты таким будешь.

– А нафига я тебе в таком состоянии?

– Охотник за головами, – хмыкнул Иргаш, – выполняющий любой каприз, может быть очень хорошим подарком. Вот подарю тебя брату как игрушку, чтобы ты его развлекал. Конечно, я его уговорю сначала, чтобы он тебя сразу не убил. Он у меня прямой и резкий, как понос. Импульсивный слишком. И вот ты, может быть, будешь убивать по его приказу, так, как он скажет. Может быть, будешь делать больно себе, а он будет веселиться.

– Замучаетесь пыль глотать, братцы-кролики. – На Шала эта тирада впечатления не произвела. – Вообще не понимаю, чего ты мне этот еперный театр показываешь. Сказки венского леса, твою мать. Детский лепет какой-то. Зомби, сука. Обитель зла прям.

– Ты чего такой дерзкий-то? Другой на твоем месте за базаром следил бы. Совсем нюх потерял с поддержкой Каганата? Так его сейчас здесь нет. Ты один.

– Ну, значит, судьба такая, что поделаешь.

– Ну и отлично! Какая тогда тебе разница, как ты умрешь и когда? Сразу от пули или сначала личность умрет, а тело еще послужит кому-то против твоей воли. Способ древний, но действенный. Пять дней, и я тебе обещаю, забудешь обо всем. Пять дней, проведенных в пустыне, сделают из тебя такого хорошего и послушного зомби, что Мила Йовович позавидовала бы, – Иргаш засмеялся. – А как ты относишься к совпадениям?

– Каким? – Шал с интересом посмотрел на собеседника.

– Ну, вообще к совпадениям. Считаешь ли ты их знамением судьбы, или, там, проявлением удачи?

– По обстоятельствам.

– И правильно. Потому что эти совпадения служат обстоятельствами для тебя неблагоприятными. Ты уже обрит. Вчера брили, да? – Иргаш провел ладонью по лысой голове Шала. – Вчера. Это первое совпадение. Твой конь погиб, а его желудок послужит нам в качестве шири. Это второе совпадение. Так что, Кайрат, – Иргаш довольно улыбнулся, – это судьба, как ты и говоришь! И когда мы встретимся вновь, помнить меня ты уже не будешь, так что прощай.

– Ты так в этом уверен? Ну ладно. Тогда скажу сейчас, раз не смогу потом. Иди нахрен!

Иргаш потянулся сначала к пистолету, но, поиграв желваками, передумал и сделал быстрый жест своим людям.

– Отдайте его Хызыру! Он знает, что делать!

Шала рывком подняли с земли, и, завернув связанные за спиной руки выше головы, увели. Охнув от боли в левом плече, он процедил.

– Женевской конвенции на вас нет, сволочи! Пленных нельзя обижать!

Июль 2033 года

Жамбыльская область

район Турара Рыскулова

пески Мойынкум

Хызыр оказался крупным и одноглазым узбеком. Через левую глазницу от лба до подбородка проходил глубокий шрам. В тени кунга обычной «шишиги» он обгладывал мясо с большой кости. Пока Хызыр долго и пристально рассматривал Шала правым глазом, чавкал и цвыркал зубом, тот лениво пялился на транспорт рядом, чувствуя позвоночником ствол автомата одного из стражников.

«Газ-66» выглядел почти привычно. Радиатор и бензобак прикрывали толстые листы железа, над кабиной торчал гибкий шест антенны, и криво намалеванные желто-серые пятна по всему корпусу намекали на камуфляж для пустыни. А вот артиллерийский тягач «Медведь» подвергся некоторой доработке. Чтобы превратить его в полноценную боевую единицу, на крыше обитаемого отсека установили башню, снятую с боевой разведывательно-дозорной машины. Полуприцеп, обычно используемый для перевозки снарядов, также оборудовали огневыми точками – над бортами виднелись стволы «Утесов». Видимо, штатной брони оказалось достаточно, на обитаемый отсек и кабину дополнительную монтировать не стали, поэтому все смотрелось целостно и гармонично, а излишеством казался только отвал, установленный впереди. Похожий на гипертрофированный перевернутый плуг, он придавал автомобилю еще более боевой вид.

Долго любоваться техникой Хызыр не дал. Утер жирные губы тыльной стороной ладони, отшвырнул мосол и, громко рыгнув, вытер руки об одежду. Поднялся с земли и оказался на голову выше Шала. Пощупал куртку пленника, довольно причмокивая.

– Куртка понравилась? – прищурился Шал, подняв голову.

– Да.

– Такую же хочешь?

– Нет. Эту заберу. Лезь! – И толкнул Шала к открытой двери кунга.

– Со связанными руками?

– Лезь, – Хызыр схватил за воротник куртки и подвел к лесенке.

Шал поднялся на несколько ступеней, а потом его уже просто зашвырнули внутрь. Падая, он плюхнулся на бок, подобрал ноги и уселся у стены, прижавшись к ржавой двухсотлитровой бочке и рассматривая внутреннее убранство кунга. Если снаружи «шишига» еще выглядела как обычный дорожный труженик, то внутри располагалось настоящее царство садиста. Часть стены занимали ржавые цепи, кандалы, клещи и различные плетки с шипами, а остальное пространство – петли для фиксации рук и ног пленных, да и большинство пятен на полу казались мало похожими на ржавчину. Не боевая единица, а средство устрашения населения, и одним из средств воздействия являлась жара. Духота внутри оказалась адской, несмотря на открытые окна, а если их закрыть, то и вовсе непереносимой. Передвижная камера пыток и душегубка в одном флаконе.

Хызыр забрался следом и поставил у входа побитое эмалированное ведро, наполненное бледно-розовой массой. Помещение сразу наполнилось сладковатым запахом свежих внутренностей. Прикрыв за собой дверь, расположился на рундуке в углу и вытянул ноги. Заурчал двигатель, и машина тронулась в путь.

– Что, любишь делать больно, доминатор чертов?

– Д-а-а, – заулыбался тот и кивнул, – люблю.

Шал присмотрелся внимательней. Создавалось впечатление, что Хызыр похож на большого ребенка. Односложные ответы, простые желания вроде еды или чужой куртки. Ему будто тоже когда-то провели подобную процедуру, что и Алибеку. А может, так оно и было. Уничтожили личность, сломав психику, а потом научили убивать и мучить. И другого занятия Хызыр теперь не знает. Личный экзекутор Иргаша, лишенный предрассудков и внутренних барьеров, вряд ли задумается о том, какие страдания он причиняет жертве, и приказы будет выполнять беспрекословно. Хозяин сказал «надо», палач ответил «есть». И теперь что-то подобное, значит, они хотят сделать и с ним.