Пилигримы. Книга 2. Искры и химеры - Дорофея Ларичева

Захватив добрую треть поляны и старой просеки, дотянув до давно не хоженной тропинки, аномалия пылала синим пламенем, взмывала вверх и гасла, выплескивая над лесом желтые сигнальные огни. Отчего любопытным ученым захотелось назвать ее «пирамидой», Орэф не задумывался, он просто подпитывался силой.

Консультант Общества Зари протянул к этому пламени руки, купаясь в смертельных для обычных людей энергиях, потом погрузился в синий фонтан целиком, с наслаждением прикрыл глаза.

Сейчас невозможно представить, что всего месяц назад он был готов смириться с очередным провалом, уйти в другой мир, но тут случилось отключение метеоритов. Устроенное Робертом Ноэлем светопреставление вызвало столь сильные возмущения в магнитном поле Земли, что самого Орэфа едва не развеяло на атомы. А когда пилигрим пришел в себя, обнаружил невиданно щедрый дар: сотни аномалий в считаные дни – устойчивых, глубоко вгрызающихся в пространство и, самое главное, эволюционирующих. Идеальные условия для его задумки!

– Так мы верно вычислили, она нам подходит?

«И этот не уймется!» – с неприязнью подумал он, когда слишком услужливый болван-лаборант решился его окликнуть. О создании воинства могут знать лишь избранные. Надо будет потом попросить Вителеву дочку подчистить память всему персоналу. Нечего гонять Марину по пустякам.

– Подходит.

Чтобы выбраться на воздух, пришлось напомнить себе о всей важности собственного предназначения. Лаборанты уже готовили плотную веревку для химер.

– Не нужно, – остановил он их. – Я сам проведу.

Орэф приблизился к молодым парням и девушкам, слишком идеальным и красивым для обычных людей. Пожалуй, в этот раз генетики перестарались. Но для целей Ильи и Вителя внешний облик немаловажен. У этих еще и кожные покровы модифицированы, содержат вещество, сходное по прочности с паутиной.

Мысленно он позвал ребят, поманил набором простейших чувств: голодом, болью, усталостью. Химеры сделали первые неуверенные шаги по траве и дальше – в аномалию. Эти не рассыплются на атомы в первые минуты, выдержат, зато синее пламя напитает их, изменит химию тел, пробудит мозг.

Довольно. Одного за другим Орэф вытолкнул существ наружу, с сожалением выбрался сам и спросил у приставучего лаборанта:

– С «пастухом» для этих баранов определились?

– Есть на примете несколько парней, занимающихся бегом и боевыми искусствами.

– Хорошо, к вечеру доложите. – Орэф собрался уходить.

– Передавайте мое почтение Илье, – заискивающе попросил лаборант.

Орэф рассеянно кивнул. Он сам не помнил имени собеседника, а куда Илье утруждать себя.

Он не видел, как один из работников центра клонирования коснулся узла на галстуке. Спрятанная внутри камера закончила запись и автоматически отправила видеофайл на сервер, расположенный на стратосферном дирижабле, а через минуту самоуничтожилась. В то же самое время файл открыл Роберт Ноэль.

А путь консультанта Общества Зари лежал по тропе в молодой ельник, подальше от любопытных наблюдателей. Нечего им видеть, как их грозный босс рассеивается, распадается на атомы, чтобы материализоваться уже в Москве.

Он возник в крутящихся дверях магазина, прошел в торговый зал, постоял под кондиционером, съел трубочку сливочного мороженого, заодно вытянул эмоции у посетителей. Чужие тревоги, надежды, разочарования и моменты счастья позволяли чувствовать себя живым, даже сохранять выбранный облик. Орэф давно превысил лимит пребывания в одном мире, но уже скоро, скоро…

До рассвета он проверил приготовленные к взрыву аномалии: две в степи, одну в тундре. Вместе они образовывали равносторонний треугольник. Еще немного, и завершится возложенная на него миссия, он освободится.

Взгляд задержался на табло на спине робота-уборщика. Тот деловито полз мимо, втягивая в себя песок и мусор. Над вместительным пылесосом мигал и чуть слышно стрекотал круглый шар, а над ним крутилась в воздухе реклама шоколадного батончика.

Двадцать минут десятого, пора в офис к Илье. Витель поделился материалами о некой Императорской Пятерке, заинтересовавшем его Роберте Ноэле, метеоритах. Жаль, вчитываться было некогда. Но теперь, в преддверии решающих событий, любая информация не будет лишней. Он и так отвлекся от главной цели, позволил суете дел Общества затенить мысли, и вот результат: потеря контроля над центрами клонирования, провал и плен Чары Родимовны. Впрочем, химер и так в избытке – хватит и ему, и Илье с Вителем. А потом они победят…

Вчера они легли поздно. Частный дом на окраине городка, где заночевала вся компания байкеров, до трех часов после полуночи превратился в музыкальную площадку. Ребята пели. Дора большей частью слушала. Песен она не знала, подпевала только припевы, зато радовалась, видя, как развлекается Машка. Та активно участвовала во всеобщем веселье, танцевала с Гошей, неумело пыталась повторить мелодию на синтезаторе, упрашивала научить ее играть на электрогитаре.

Дорофея ушла спать на чердак на раскладушку задолго до окончания вечеринки. И там, среди ставшей ненужной мебели, ящиков и коробок со старыми вещами, вязанок трав под потолком, ночь – скупая хранительница легенд ей исподволь рассказывала сказки из чужой жизни – вязкие, густые, словно настоявшийся мед.

Следующим утром собирались впопыхах. Оказывается, Кирилл с Вадиком раздобыли микроавтобус, недаром вчера хвастались хорошими друзьями в этом городке. Выехали на удивление быстро, сразу начали петь, читать стихи, шутить.

А Доре было неспокойно. Мысли возвращались к Лансу. Как он там, здоров ли? Руки сами потянулись к планшету. Девушка отсела подальше от шумных ребят, пробравшись на заднее сиденье за мотоциклы (как в микроавтобус запихнули три штуки – до сих пор в голове не укладывалось). Едва не свалила гитарный футляр, поцарапала ногу о брелок на чьем-то пыльном рюкзаке с черепами.

Неудобства были вознаграждены. Вот оно, послание Ланса! И от Роберта тоже есть. Нельзя получать все призы сразу, – решила девушка и кликнула первым на сообщение ученого.

«Встречу вас под Тулой, – коротко писал Роберт. – Во сколько – созвонимся. Телефон ниже. Я занят исследованием аномалий. Раньше завтрашнего дня отмазаться от работы не удастся».

Забавно, ему все время некогда. Надо было Нике открыться! Прошлое письмо Ланса взбаламутило, испугало ее. Теперь она сама не понимала – почему сорвалась из уютного Барска втайне от самых близких людей.

Ланс писал, что соскучился, что волнуется, сыпал предостережениями. Осадок от письма был неприятным. Тени ложились на душу длинные, серые, недружелюбные. Сегодняшний сон про Дельту не прибавлял радости.

Но Таня с Ирой в две гитары играли веселую музыку (кажется, та называлась кантри), что-то напевали про ковбоев, лошадь, которая не любила, когда при ней курят, и красотку Долли, не способную выбрать себе достойного кавалера.