Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша

– Болтающееся в петле тело, – тоном клирика возвестил промолчавший весь совет Агас, – само по себе впечатлит обывателей и укрепит их веру в справедливость.

– О повешении трупа возмутительного Анастаса будет должным образом объявлено, – немедленно развил мысль Фурис. – В связи с этим я вношу в диспозицию предписание разыскать и должным образом подготовить к доставке тело преступника. Считаю также уместным заранее объявить о поощрении тех, кто это сделает.

Василис, Фурис, Агас с отцом Ипполитом – все они, на кого ни глянь, были правы, но печать Лидас передал не им. Печать, приказ и недописанные стихи о чем-то очень важном… Лохматый гвардеец сумел понять это раньше всех, а они толком так и не поговорили. Из-за этой проклятой «рыбины»!

– Анастас будет повешен на тех же воротах, что и Лидас… Прибожественный сервиллионик. – Карло взял протянутое Агасом перо и, не читая, поставил свою подпись. Тварь не сдастся, это очевидно, а когда начинается драка, у смерти богатый выбор – случайная пуля, столь же случайный удар, падение с лошади прямиком под копыта… – Требовать с подчиненных невозможного я не собираюсь, но и своего мнения не меняю. Предводителя… возмутительной и кощунственной шайки нужно взять живым. Приступайте к подготовке, времени терять не стоит.

4

Валентин о чем-то размышлял, Арно просто брел по хрустящему снегу вдоль уже знакомых прудов к птичьей полынье. Мороз начинал потихоньку прихватывать, но это было даже приятно. Не дойдя до павильона, в котором, судя по освещенным окнам, кто-то был, Придд повернул к украшенной каменными вазами лесенке.

– Ты не взял коньки, – все же напомнил о себе Арно.

– Здесь не прокатишься: ключи, лед тонкий. – Валентин запрокинул голову, как собирающийся завыть волк. – Ты знаешь, что отец мог бежать?

– Откуда бы?

– Да, ты же в это время был в Торке, хотя твой кузен вполне мог тебе рассказать.

– Это Рафле-то? Так сей корнет после Лаик все больше в Ноймаре торчал, я с ним до Старой Придды и виделся-то раза два. С тобой я ошибся, но Франсуа – вылитый ты, как я о тебе думал, только глупей.

– Прискорбно.

– Да ну его к Дурзье…

Полынья, они до нее дошли и не заметили, казалась не то выбитым чудовищным окном, не то вообще бездной. Валме пенял Рокэ какой-то дырой, здесь было что-то в этом роде, только здоровенное.

– Как же мне не хочется в храм… – Валентин смахнул с перил снежную оторочку, – и как же мне хочется в армию.

– Не хочешь, не ходи. Что мы помним, мы везде помним, а эти бдения… Толку от них!

– Я – глава дома, и я не могу начинать с малодушия.

– Ну, положим, ты начал еще в Олларии; особенно «малодушно» у тебя с судом и после вышло.

– В столице был Альт-Вельдер, то есть уже Гирке, но я так мужа Ирэны про себя никогда не называл.

– Откуда он, кстати, взялся? – если человеку лезет в голову всякая дурь, его надо отвлечь… Отлично, вот и отвлекай, ты, в конце концов, полурафиано!

– Отец его вызвал после отъезда Савиньяка… Лионеля, чтобы в случае необходимости вывезти мать, а по возможности и меня, в Марагону. В малом имении неподалеку от столицы отец держал якобы охотников, которые прикрыли бы бегство, их присутствие удалось сохранить в тайне.

– Так вот откуда у тебя взялись «лиловые»! – Уф… Вроде сработало.

– Изначально их было около сотни, не считая доверенных слуг отца. – Придд начал спускаться, Арно, благо ширина лестницы позволяла, пристроился рядом. – Потом Альт-Вельдер стал собирать тех, кто отстал от Ансела. Нам повезло, что господин Альдо был не слишком любопытен. Боюсь, тебе неприятно меня слушать.

– Вот не валял бы ты дурака! Хочешь рассказать – рассказывай. Если я пару раз зубами скрипну, не беда, мне полезно.

– Мне то́, что со мной произошло, тоже было полезно, и я в самом деле хочу, чтобы ты знал. – Валентин смотрел прямо перед собой, в полынью, где вовсю кривлялся окруженный радужной шкурой месяц. – Некие доброжелатели, кто именно, мне неизвестно, успели предупредить о смерти Сильвестра и о том, что Манрик завладел бумагами кардинала.

Отцу в тот день нездоровилось, он был в нашем городском особняке, куда и доставили приказ срочно прибыть к его величеству. Мать и меня к этому времени уже арестовали. Альт-Вельдер настаивал на немедленном бегстве, но мать была во дворце, и отец отправился туда. Возможно, он надеялся, что мы всего лишь заложники и нас после его появления отпустят. Вечером Альт-Вельдер попытался прояснить нашу судьбу, с ним были предельно вежливы…

– Мило! – Набрать снега, слепить снежок, швырнуть в пляшущую по воде лунную гадость…

– Особенно если учесть, что о своем неведении врал лично генерал Манрик.

– Жаль, Ли его не прикончил, ведь собирался же!

– В самом деле жаль. Будь Манрик мертв, армию в Эпинэ могли и не отправить, а без предательства Люра не было бы измены Рокслеев, и тогда Алва успел бы все исправить.

– Та-Ракана бы он не пустил. – Дело прошлое, что ж так выть-то хочется? – А вот что было бы с вами?

– Наше положение вряд ли бы ухудшилось, – Валентин упорно смотрел в полынью. Слышал ли он скрип снега, было не понять, но сюда, слава Леворукому, кто-то шел. – Манрик отвратительно разбирался в людях, он доверился не только Люра. Мэтра Инголса, как отец и рассчитывал, назначили защитником «заговорщиков». Начнись суд до появления Алвы, мэтр бы сумел его затянуть, ведь временщики думали, что времени у них довольно. Пренебречь приличиями их вынудил бунт в Эпинэ…

– А вы с… ты никогда не думал сказать, что им нужно? На время…

– Это было бессмысленно. Нас решили уничтожить, уступчивость лишь облегчила бы дознавателям их задачу. Единственным шансом было продержаться до появления Алвы, а он не мог не появиться. Даже если б ее величество не нашла способа его вызвать, это кто-нибудь бы да сделал.

Скрип стал четче. Две фигуры, пониже и повыше, спешили по льду в обход полыньи. Сумерки меняют многое, но братцев Валентина не узнать было трудно, да и окошки павильона больше не светились.

– Смотри, – Валентин и так видел, но молчать не было сил. – Клаус с Питером!

– Питер любит павильон, Юстиниан тоже любил, мы с ним там и разговаривали. Может быть, потому я сейчас туда и не захожу. Ты ведь сдружился с Клаусом?

– Пожалуй. Да мне и Питер нравится, может, все же отправим его к Карлу?

– Может быть. Тебя не затруднит занять моих братьев, не хочу их обижать, но мне сейчас не до них.

– Из-за ночных посиделок?

– Да. Питер добрался до ноймарских баллад и щеголяет предчувствиями на мой счет. Для него предстоящая ночь – эдакая легенда с призраками. Не могу сказать, что мне приятно это слушать.

– Тьфу ты! А давай я с тобой пойду.

– Боюсь, я тебя не понимаю.