Ночной садовник - Джордж Пелеканос

— А откуда мы знаем, что за этой задницей не стоит кто-нибудь покрупнее?

— Парни на фасовке слышали, как он хвастался, что ни под кем не ходит.

Гаскинс посмотрел на Брока. По его горящему взгляду он понял, что тот уже решил взяться за это дело. Он уже видел деньги, щупал их, тратил их на женщин, шмотки, на красный костюм, о котором давно мечтал. Чего он не делал — так это не продумывал предстоящее дело как следует.

— Как он выглядит? — спросил Гаскинс.

— Зачем это?

— Не хочу ошибиться.

— Приятель сказал, что он толстый. Слишком старый для этих «игр», но, думаю, просто поздно начал. Пришел на точку с девкой, такой классной телкой. Он на нее орал. Все время с ней цапался, пока они там были.

— С ним был еще кто-нибудь?

— Мой человек ни о ком не говорил.

— Если дело выгорит, получишь хороший кусок, — сказал Брок. — Купишь себе русалку или еще какую хрень.

Айван выдавил улыбку, показав гнилые зубы и сморщив покрытое коростой лицо.

— Вот интересно, — спросил Брок, — от нее рыбой будет вонять?

— Весь день, — ухмыльнулся Рыбья Голова, который давно уже не спал с чистой женщиной.

— Ладно, выметайся отсюда. Мы поехали.

Айван выбрался из машины и пошел, подтягивая штаны.

Брок повернулся к Гаскинсу:

— Что думаешь?

— Думаю, что мы плохо знаем расклад.

— Мы знаем достаточно, чтобы поставить машину возле дома этого парня и посмотреть за ним.

— Я должен пораньше лечь сегодня. Мне завтра рано на работу.

Брок начал набирать номер на мобильнике.

Реймон, Ронда Уиллис, Гарлу и Джордж Лумис методично опросили жителей, проживающих в квартале вблизи «Макдоналдса», побеседовали с теми, кто находился дома в течение рабочего дня, и оставили визитки с телефонами для тех, кто был на работе. Подробности опроса, имевшие отношение к делу, Реймон занес в небольшую записную книжку.

Ничего значительного опросы не дали. Одна пожилая женщина сказала, что ночью ее разбудил резкий звук сломавшейся ветки, но она не могла назвать точное время, потому что перед тем как опять заснуть, не потрудилась посмотреть на часы. Никто из опрошенных не заметил ничего подозрительного. За исключением этой женщины, все обитатели квартала, похоже, спали очень крепко.

Баптистская церковь, расположенная в конце квартала, ночью пустовала.

С работниками ночной смены приюта для животных Уилкинс и Лумис побеседовали по телефону. Позже они поговорят с ними лично. Но предварительная беседа указывала на то, что никто в приюте не слышал и не видел ничего, имеющего отношение к смерти Асы Джонсона.

— Ничего удивительного, — сказал Уилкинс. — Все эти чертовы бродяжки лают не переставая.

— В таком долбаном шуме невозможно сосредоточиться, — согласился Джордж Лумис, — и уж тем более услышать что-нибудь.

— Мы еще не всех опросили, кто возле «Макдональдса» живет, — заметила Ронда. — Они вернутся с работы позднее.

— Я думаю, что город или община, в общем, те, в чьем ведении находится этот сад, располагают списком людей, которые работают на участках, — сказал Реймон.

— Сомневаюсь, что они возятся в саду по ночам, Джуз, — ответил Уилкинс.

— Одно дело сомневаться и другое — знать, — заметила Ронда, повторяя одно из своих излюбленных наставлений.

— Перевернуть каждый камень, — добавил свою сентенцию Реймон.

— О'кэй, я получу список, — сказал Уилкинс.

Ронда посмотрела на часы:

— Джуз, тебе ведь нужно ехать в офис на предъявление обвинения, не так ли?

— Да, — ответил Реймон. — И позвонить сыну.

Реймон пошел по тропинке, которая тянулась через центр сада. Он проходил мимо делянок, на которых были разбиты красивые газоны, и мимо самодельных табличек с изречениями типа «О чем нашептала виноградная лоза», «Пусть растет» и «Тайная жизнь растений». Мимо жестяных флюгеров, которые крутились под легким ветерком, и миниатюрных флагов, наподобие тех, что можно увидеть на автомобильных стоянках. Наконец, выбрался из сада, сел в машину. Некоторое время сидел неподвижно, глядя в ветровое стекло. Это точно был Дэн Холидей, там, возле черного лимузина, в каком-то обезьяньем костюме. Не было никаких сомнений. Реймон слышал по «полицейскому телеграфу», что Холидей, после того как уволился из полиции, начал свое дело и занимался перевозками. Внешне он мало изменился с тех пор. У него появился небольшой потешный животик, а в остальном выглядел он почти как в былые времена. Но вот вопрос: почему он был там? Холидею нравилось работать полицейским. Скорее всего он превратился в одного из тех несчастных бывших копов, которые еще долго, сдав значок и оружие, продолжают слушать полицейскую волну. Возможно, Холидей просто хандрил, вылетев из системы. Что ж, следовало думать об этом раньше, еще до того, как встревать в то темное дело.

Образ Холидея потускнел. Реймон подумал об Асе Джонсоне и о том ужасе, который тот испытал в последний момент. Он думал о том, что переживают родители паренька, Терранс и Хелена. Перед глазами возникло имя Асы, и он вдруг заметил, что наоборот оно читается точно так же. Сидя в машине, он обдумывал догадку. Потом подумал о сыне.

Не торопясь, включил зажигание и поехал в центр.

Холидей сделал глоток, еще один и поставил стакан с почти не растаявшим льдом на стойку бара. Не стоило ездить на место преступления. Но ему было любопытно, в этом все дело.

— Расскажи нам сказочку, Док, — предложил Джерри Финк.

— Ничего новенького, — ответил Холидей. Он не мог даже вспомнить, как звали женщину, с которой он переспал накануне.

Боб Бонано, опустив несколько четвертаков в музыкальный автомат, пританцовывая, возвращался к стойке под печальные звуки губной гармошки и торжественные такты песни «В гетто».

— Элвис, — сказал Джерри Финк, — пытается быть социально значимым. Какой дурак сказал ему, что он Дилан?

— Да, — согласился Бонано, — но кто сейчас ее исполняет?

Певица пропела первые строчки. Джерри Финк и Брэдли Уэст, сидевшие рядом с Холидеем, закрыли глаза, старательно вслушиваясь в мелодию.

— Это «Бэнд оф Голд», — наконец сказал Финк.

— Нет, — возразил Бонано.

Холидей не слушал песню. Он вспоминал о Джузе Реймоне, стоявшем над телом мальчика.

— Она пела и о Вьетнаме, — сказал Уэст. — «Верните парней домой», помнишь?

— Это Фреда Пэйн, и мне плевать, что она пела, — сказал Бонано. Он бросил на стойку пачку «Мальборо Лайтс», проводив взглядом вылетевший из пачки фильтр одной из сигарет. — Эту она не пела.