Любовь до белого каления - Арина Ларина

Медленно, но верно он шел к тому, чего так ждала Татьяна.

Сырая грустная осень вяло вползала в город, слизывая дождем и резким ветром остатки сентября. Ничего не происходило. Было обидно. Таня дала Крыжовникову месяц на то, чтобы он дозрел. Только он об этом не знал, поэтому продолжал наслаждаться беззаботным счастьем и ожиданием его продолжения, словно ушастый кролик, хрумкающий морковку и не замечающий подползающего сзади удава.

Татьяна была уверена, что Ведеркина оказалась права: Семену нужна необременительная связь с неприхотливой барышней. Для него это была именно связь, не более. Во всяком случае, никаких других выводов не напрашивалось.

– Что ты паришься? – недоумевала Наталья. – Спроси, какие у него планы.

– Нельзя. Он должен сам. Я не должна ассоциироваться с неудобными вопросами.

– Ой, держите меня четверо! – фыркнула Ведеркина. – Ну, хочешь, я спрошу. Пусть я у него ассоциируюсь с неудобными вопросами.

– Только попробуй! – вздрогнула Таня. Наташка могла. В принципе Ведеркина всегда считала, что знает больше других, поэтому самомнение могло сподвигнуть деятельную Наталью и не на такое.

– Тогда заставь его ускориться.

– Это как? – насторожилась Таня. Ведеркинские советы заранее вызывали у нее неприятие, потому что Наталья по определению не могла сказать ничего полезного.

– Пусть поревнует.

– Спятила? Если тебе интересно, то это самое последнее дело. Никто не возьмется предсказать реакцию мужчины, которого заставили ревновать. Это мы, дуры, при первом сигнале начинаем суетиться, бегать к косметологу и перекрашивать волосы. А мужики либо бьют, либо уходят.

– Знаешь, мне сразу представился этакий трудяга-парень в промасленной спецовке. Покачивая рогами, он входит в дом и бьет мозолистым кулаком…

– Очень смешно. Просто обхохотаться, – мрачно подытожила Татьяна.

– Конечно, смешно. Потому что твой интеллигентный викинг, если ты ему небезразлична, начнет беспокоиться.

– А если не начнет? Если я ему недостаточно небезразлична, а? Что тогда?

– Лучше ничего, чем так, – решительно заявила Ведеркина.

– А я считаю, что лучше так, чем ничего, – отрубила Татьяна. – Мне не нужно объективное мнение, мне нужен индивидуальный подход!

– Ах, какие мы трусливые. Ты должна быть уверена в себе, в своих силах, тогда и викинг твой морально подтянется и тоже будет уверен, что у него лучшая женщина из доступных.

– Что значит «доступных»? – напряглась Таня.

– Доступных – это значит не Памела Андерсон и не Екатерина Великая, а не то, что ты подумала.

– Я думаю, что он и так уверен.

– Думаешь или убеждена? – привязалась настырная Ведеркина. Она любила, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней.

Десятого октября должна была состояться корпоративная вечеринка, посвященная пятилетию основания фирмы. Народ начал готовиться загодя, особенно дамы, даже замужние и неодинокие, что уж говорить об одиноких.

За неделю до праздника к Татьяне подошла смущающаяся Светочка и пролепетала:

– Таня, у меня тут такая проблема…

– Делись. – У нее был полнейший цейтнот с работой, но оттолкнуть девушку, пришедшую за помощью, было бы хамством.

– Все собираются идти, обсуждают…

– Пригласительные не выдаются, мы и так все друг друга знаем, так что, если тебя волнует, идешь ли ты, – идешь! Приглашены все.

– Да нет, я не об этом. Я знаю, что вы в солярий ходите… Можно мне тоже?

– В каком смысле?

– Ну, с вами. У вас загар такой красивый, как в рекламе прямо. Мне бы хоть чуть-чуть стать похожей на вас. Если это неудобно, то вы скажите, я…

– Да что за ерунда! Конечно, удобно. Я как раз завтра иду, захвачу тебя, вместе подвялимся. – Татьяна зарделась от комплимента и с гордостью покосилась в маленькое зеркальце, прилепленное к монитору. Да, загар ей шел чрезвычайно.

В солярии Света краснела, смущалась, пряталась и в результате улеглась загорать в очках. Танины доводы, что после такого сеанса она станет похожа на гибрид совы с лемуром, не подействовали.

«В конце концов – это не мое дело», – сдалась Татьяна. У нее дома сидела такая же упрямая девица, спорившая по любому поводу просто из желания доказать, что взрослых тоже можно переспорить.

– Зря ты по соляриям таскаешься, – раздраженно бухтела Наталья.

Она пришла в гости, вернее – приперлась. Потому что пришла – это когда пригласили, а Ведеркина откровенно напросилась. У нее было плохое настроение, причины которого почему-то нельзя было озвучивать по телефону. Самое интересное, что и у Татьяны Наташка не спешила делиться проблемами, интригуя вздохами, досадливыми взмахами рук и отсутствующим взглядом. Миниатюра называлась «Ты мне все равно помочь не можешь» и периодически разыгрывалась перед критическими днями. По правилам следовало заламывать руки, выспрашивать и изображать смесь любопытства с обеспокоенностью. Но сегодня Таня пошла по другому пути, усадив Ведеркину выбирать одежду для праздника.

– Солярий вреден для кожи, она быстро старится, сохнет и трескается, – ворчала Наталья, разглядывая вечерний наряд подруги.

– Ты врешь, – Татьяна нервно закрутила головой, пытаясь разглядеть спину в вырезе платья. Это было единственное вечернее платье, подходящее к случаю. Собственно, оно вообще было единственным, так как никаких поводов для приобретения обширного гардероба не было. Глубокого алого цвета, струящееся и матово поблескивающее, оно шло ей невероятно. Выбрал платье Сеня, именно это и расстраивало, так как хотелось потрясти воображение не только сотрудников, но и самого Крыжовникова. Безусловно, все будут на нее пялиться, и не столько из-за наряда, сколько из-за спутника. А Таня была уверена, что именно на этом вечере Сеня решится обнародовать их отношения, о которых уже давным-давно все шушукались, спорили и сплетничали, придумывая несуществующие подробности. Поэтому нарисованная Ведеркиной картинка пугала. Представив себе сморщенную и потрескавшуюся, словно степь во время засухи, спину, Таня выгибалась у зеркала, ища признаки надвигающейся катастрофы. Ничего такого не было.

– Я не вру, я прогнозирую, – мстительно буркнула Наташка. – Это научно доказанный факт.

– Какой факт, где факт? – возмутилась Татьяна. – Все же нормально.

– Да, пока нормально, но что будет потом?

– А потом я состарюсь и умру, точно так же, как и те, кто не ходил в солярий. Давай, говори, что у тебя случилось, а то с тобой совершенно невозможно общаться. Просто так и дала бы в лоб.

– Ничего у меня не случилось, – Ведеркина зевнула и ненатурально потянулась.

– Ну, ты, актриса погорелого театра, – Таня стащила платье и начала аккуратно прилаживать его на вешалку. Было ясно, что выбирать не из чего, так что тему можно было спокойно закрыть. Наташка все равно не скажет сейчас ничего вразумительного, поскольку слишком занята своей трагедией. – Давай рассказывай. С Егором разошлась?