Странное наследство - Виктория Джоунс

И Берни Дуглас не нашелся, что ответить мудрому старику. Он только растерянно и беспомощно посмотрел мистеру Мартину в глаза. В светлых глазах опытного многодетного отца не было насмешки и иронии. Они глядели на молодого человека с пониманием и сочувствием.

После ужина, когда все было съедено, мужчины отправились по своим делам на двор, а Мэган принялась убирать со стола и мыть посуду. Миссис Лиззи приоткрыла дверь и позвала:

— Берни Дуглас! Иди сюда! Оливер хочет что-то сказать!

— Ну, вот еще! — Берни привычно заворчал, но он лишь казался недовольным, а сам давно уже прислушивался к звукам, доносящимся из комнаты заболевшего мальчика. — Что от меня-то понадобилось этому цыпленку? Жив, значит? Пусть лежит и лечится, сколько потребуется! — оказавшись в слабо освещенной комнате, он опомнился и улыбнулся: — Привет, Оливер! Не ставь меня в неловкое положение перед памятью миссис Абигейл Гибсон! Что я скажу уважаемой леди в собственное оправдание, когда встречусь с ней на том свете?!

— Берни! Мистер Дуглас! — голос Олив был слабым, хриплым. — Прости меня, Берни! Столько хлопот из-за меня! Спасибо миссис Мартин! Она такая же заботливая и внимательная, как моя бабушка! И всем спасибо! Храни вас всех, Господь! Мистер Дуглас, я быстро встану! Раньше, чем закончатся дожди! Вот увидишь, мистер Опекун!

— Продолжай! — неожиданно для себя заулыбался Берни, с удовольствием вспоминая, с каким изяществом и остроумием Оливер придумывал ему обидные прозвища. — Мистер Коновал! Кто там я еще?.. — но тут он заметил, что больной прикрыл глаза. — Ты здорово утомился, малыш? — и волна нежности омыла его суровое сердце.

— Немного! — хрипло прошептала Олив.

— Отдыхай, малыш! — Берни обратил внимание, как осунулось лицо Оливера, обострились скулы. На виске пульсировала тоненькая синяя жилка. Под глазами легли коричневые тени. Губы припухли, потрескались и шелушились… Перед ним лежало маленькое, тихое, беззащитное и беспомощное существо. Даже не верилось, что этот мальчишка в состоянии огрызаться и браниться, точно потрепанная жизнью уличная девица.

— Спи, малыш! — неожиданно для себя Берни наклонился и поцеловал Олив в горячий лоб. — Отдыхай, Оливер!

— Спокойной ночи, Берни! Берни Дуглас! — прошелестело в ответ. — Хороших сновидений тебе, патрон Берни Дуглас!

Признательность и нежность теплой волной накрыли Оливию. Она закрыла глаза, чтобы никто не заметил ее слез. Все эти люди встревожились из-за ее болезни. Берни Дуглас даже предлагал отправиться в Смоки-Хилл за врачом. И внезапно она представила, как изумился бы доктор, узнав, что его вызвали к юноше, а на деле пришлось осматривать больную девушку.

— Миссис Мартин, а миссис Мартин?! — позвала Оливия слабым голосом.

— Что ты хочешь, детка? — миссис Мартин склонилась над ней, прислушалась к тихим словам.

— Только не надо вызывать врача, пожалуйста! — Олив с мольбой и тревогой смотрела на пожилую женщину. — Пожалуйста!

— Пусть тебя, Оливия, сейчас это не волнует! Успокойся, дорогая! Но… возможно, это было бы самым безболезненным решением проблемы, которую ты создала себе сама. Давно пора от нее избавиться, Олив! Мучаешься сама и всех окружающих измучила!

Два дня Оливия провела в постели. Она много спала, много ела и все равно испытывала непреодолимую слабость. К тому же у нее начались месячные, и она была рада провести эти дни в постели, вместо того чтобы работать рычагами в кузнице. Берни Дуглас мог и в самом деле поставить ее к мехам или учеником молотобойца на то время, пока идут проливные дожди.

Эти дни мужчины работали в кузнице. Мастерская находилась в пятнадцати минутах ходьбы от места ночевки. Ритмичный звон молотков по наковальне доносился до большого дома, немного смягченный расстоянием и нескончаемым шумом дождя. Оливия представляла, как Берни Дуглас, надев прожженную во многих местах старую шляпу и кожаный фартук, вытягивает клещами из горна раскаленный добела кусок железа. Кидает его на наковальню и намечает молотком Эндрю Гилмеру, куда произвести удар большим молотом. И этот бывший фермер, сильный, широкоплечий и толстый, замахивается и ударяет, сотрясаясь всем своим большим и плотным телом.

Нет, все-таки молотобойцем Берни ее не поставит никогда! А вот качать меха, нагнетая в горн воздух, точно заставит, когда она выздоровеет. И она будет поочередно нажимать ногами большие педали, истекая потом. А ночью станет вскакивать от судорожной боли в икроножных мышцах. Перспектива, конечно, светила в будущем не самая замечательная! Олив насмешливо усмехнулась, представляя, какими эпитетами будет награждать ее патрон Берни Дуглас, если она что-то сделает снова не так, как положено по его разумению.

По большому счету, болезнь была для нее спасением и защитой от тяжелой и неинтересной работы. Но с каждым днем Оливия чувствовала себя все лучше и лучше. Берни, вернувшись вечером из кузницы, всегда навещал ее, внимательно присматривался и, разумеется, замечал малейшие изменения в ее самочувствии и внешнем виде.

И вот на третий день, придя на полуденную трапезу, Берни застал Оливию на кухне. Она помогала Мэган и миссис Лиззи вымешивать тесто и протирать вымытые тарелки.

— Что ты здесь делаешь, Оливер? — опекун смотрел грозно, словно и не было между ними тех теплых, проникновенных минут, когда Берни Дуглас боялся за судьбу своего подопечного и даже собирался привезти из Смоки-Хилл врача. Приказным тоном, исключающим всякие возражения, он решительно заявил: — После обеда, Оливер, пойдешь на кузницу, будешь качать воздух! Нам не помешает лишняя пара рук!

— Скорее, ног! — поправил босса въедливый Рони Уолкотт.

— Пусть будет ног! — согласился Берни Дуглас и пристально посмотрел Олив в глаза: — Я уже заметил, что у тебя слабые мышцы на руках и ногах. Покачаешь меха и станешь сильным, точно служка при церковном органе!

Миссис Мартин, подавая на стол лепешки, чуть не уронила жестяной поднос и прерывисто вздохнула с сожалением.

— Может быть, мальчик побудет до утра дома, Берни Дуглас?.. Предупреждала же я тебя, Оливер, чтобы ты не рвался на кухню!.. Такого совестливого больного вряд ли нынче найдешь, Берни! Ты пользуешься мягкостью и терпением мальчика! — принялась выговаривать старушка обоим.

— Миссис Мартин! — Берни возвысил голос, давая понять сидящим за столом людям, что здесь хозяин только он. — Между прочим, Никлас тоже пойдет с нами в кузницу! Хватит ему прислуживать при кухне! По-моему, все поилки починены, насос на скважине работает и душ исправен! Все легкие дела сделаны. Никакого обсуждения не будет!.. Помолимся, Никлас! Возблагодарим Господа, Отца нашего Небесного, за хлеб насущный! И за данную нам возможность заработать пищу и духовную, и физическую!

— И за чудесное выздоровление Оливера! — миссис Мартин сложила руки, закрыла глаза и зашептала молитву.

После полудня в тучах появились широкие прорехи, в которых засветилось, засияло ярко-голубое небо. Выглянуло и заблистало солнце. Его золотые лучи отражались и преломлялись в каплях, которые повисли на кончике каждого зеленого листочка, на каждой травинке, согнутой, точно маленький лучок, на каждой сосновой хвоинке. И солнечные лучи дробились в каждой капле на множество разноцветных алмазов!