Между Сциллой и Харибдой - Ирена Гарда

— Хорошо, кто спорит! Но мне теперь будет гораздо труднее носить траур…

— Ну так не носи!

— Ты говоришь глупости, Ал! Я не хочу, чтобы все прохожие тыкали в меня пальцами и кидались тухлыми помидорами. Мне здесь еще жить и жить!

— И приговор апелляции не подлежит?

— Нет!

Поняв, что все его призрачные надежды пошли прахом, мужчина устало потер лоб рукой, но голос его оставался все таким же ровным и мягким:

— Послушай, у меня появилась одна мысль. Тебе явно надо хотя бы на время сменить обстановку, и я могу кое-что интересное предложить. Как ты знаешь, мой отец был наполовину итальянцем, и у меня там осталась родня. В частности, недалеко от Рима в небольшом портовом городке Чивитавекья живет моя тетя Кьяра, и она будет очень рада оказать тебе гостеприимство на столько времени, сколько тебе понадобится, чтобы прийти в себя. Я уже говорил с ней с утра по телефону. Она сказала, что сегодня же приготовит комнату, куда ты сможешь завтра въехать. Поживешь вдали от всех нас, успокоишься… Ты согласна?

— Нет, конечно! — Она чуть не поперхнулась тостом от такого предложения. — Неужели ты думаешь, что я потащусь в Италию, которую вряд ли смогу найти на карте, к совершенно незнакомой женщине… Да я даже итальянского языка не знаю!

— Тетя неплохо говорит по-английски, так что вы поймете друг друга. Главное условие: не пытайся сразу запомнить имена всех наших родственников и друзей, которых там пруд пруди, а то точно сойдешь с ума.

— Да не собираюсь я никуда ехать, ты что, не понял?

На следующий день, созерцая из иллюминатора «боинга» серые волны Атлантики, Кристина вновь и вновь задавалась вопросом, как ее угораздило согласиться на эту авантюру. Еще совсем недавно она и знать не знала ни про какую тетю Кьяру, Чивитавекью и вообще Италию, и вдруг, словно под гипнозом, сорвалась из родного дома и понеслась в неизвестность. Разумеется, если бы Алан предоставил ей хоть минуту на раздумье, она бы наверняка нашла предлог, чтобы увильнуть от этого путешествия, но тот не давал ей ни секунды свободного времени.

Сразу после их разговора он забронировал ей билет до Рима, а потом заставил заняться генеральной уборкой в комнатах «родового поместья Хендриксенов», а сам отправился на кухню, откуда выволок на помойку несколько мешков всякого мусора, невзирая на отчаянное сопротивление Кристины, кричавшей, что сможет разобраться в своей помойке самостоятельно.

Потом они съездили на кладбище к Майклу. После минувшей ночи Кристине было до дрожи в коленках страшно «показываться на глаза» усопшему супругу, но Алан твердо сказал «надо», и она, выйдя из машины у знакомых ворот, побрела к могиле мужа, трясясь от страха. Ей казалось, что Майкл может восстать из мертвых и… Дальше ее фантазия не распространялась, но и этого было достаточно. Пару раз она оборачивалась, словно ища поддержки у соучастника «преступления», который шел позади на некотором расстоянии, чтобы не смущать подругу, и видела его ободряющую улыбку.

Вот и знакомая плита с выбитым именем и годами жизни. Миссис Картрайт долго приставала к Кристине, требуя непременно еще и эпитафию, но та уперлась, не желая делиться с кладбищенскими зеваками своими самыми сокровенными чувствами, и непримиримой матроне пришлось пойти на попятную.

Кристина неуверенно остановилась с поникшей головой, ожидая кары за ночное прегрешение, но вокруг все было так же светло и солнечно, и через некоторое время она почувствовала облегчение и даже благодарность Алану за его «самодурство».

Во всяком случае, она не будет теперь мучиться мыслью, что Майки ее осудит. Ее не поразила молния, небеса не разверзлись, мир не стал иным. Алан прав: жизнь продолжается!

Наблюдавший за девушкой издали мужчина увидел, как распрямились ее плечи, и порадовался своей настойчивости. Ведь это благодаря ему Кристина из потерявший вкус к жизни вдовы меньше чем за сутки превратилась… или почти превратилась в ту, кем была несколько месяцев назад — в прелестную молодую женщину, Принцессу эльфов, по меткому выражению Майкла. Ну что ж, покойся с миром, старина. Я присмотрю за тем, чтобы Кристина была счастлива!

А потом они вернулись в город и занялись покупкой подарков и сувениров для половины жителей Чивитавекьи, а поздно вечером — упаковкой ее багажа.

Самое ужасное, что вся эта суета происходила, можно сказать, на глазах у соседей, что привело миссис Картрайт в предынфарктное состояние.

Мало того, что молодая вдова с утра вышла из дома мужчины (!) в совершенно не подобающем ее положению одеянии (!!), что, в принципе, еще можно как-то объяснить тем, что у нее кончился чай или соль, и она на минутку зашла по старой памяти к соседу одолжить эту малость. Но ведь и потом целый день они были неразлучны (!!!), что уже нельзя никак объяснить отсутствием соли в доме. Непростительное легкомыслие для приличной вдовы!

А на следующий день с утра произошло вообще из ряда вон выходящее событие: этот подозрительный мистер Шевалье подогнал к дому миссис Хендриксен автомобиль, они закинули в машину целую кучу чемоданов, пакетов и пакетиков и умчались в неизвестном направлении. Ради всех святых, куда катится мир?!

Кристина хмыкнула, вспоминая возмущенное лицо старой ханжи. Ничего, в ближайшие пару месяцев она будет свободна от общения с этим бультерьером.

Кристина никогда не покидала границ Штатов, и перелет в Старый свет был для нее равносилен вояжу в космос, первому причастию, выпускному балу или свадьбе с Майклом. Даже поездка в Канзас-сити, откуда она отправилась навстречу приключениям, — и та уже была великим событием. Дожидаясь, пока Алан припаркует машину, она смотрела на здание аэропорта «Джонсон», за которым взлетали и садились самолеты, с острым ощущением печали. Сюда много раз она отвозила Майкла, и здесь встречала его после «получения очередной дозы адреналина».

И вот теперь впервые провожают ее, и это показалось Кристине странным и знаковым — словно открывалась новая страница ее жизни, а вот какая — плохая или хорошая — покажет время.

В ожидании приглашения на посадку, они зашли в кафе и взяли по чашечке кофе. Кристине хотелось так много сказать своему спутнику о себе, о своих страхах и надеждах, но она не знала, с чего начать, и вместо этого все мешала и мешала ложечкой сахар в остывающем кофе.

Алан тоже молчал, глядя куда-то над головами сидевших за столиками людей, пока не объявили ее рейс.

Говорят, что уезжающим легче, чем провожающим. Первых ожидают новые впечатления и возможности, вторых — возвращение в опустевшее прошлое. Неправда это! Уезжающие оставляют позади все, что им дорого и привычно, отправляясь в неизвестность. Вот и Кристина, идя вслед за стюардессой на посадку, несколько раз оборачивалась, глядя на грустно улыбающегося Алана, и ее сердце щемило от тоски расставания.

Теперь, вцепившись в подлокотники кресла и живо представляя воздушную бездну под тонким слоем металла, она, трясясь от страха, то воображала, как разваливается самолет, то обдумывала сцену встречи с совершенно незнакомой женщиной — теткой Алана. А если она окажется такой же святошей, как миссис Картрайт? (сейчас, когда рядом не было ее кареглазого рыцаря и он не мог услышать ее самые сокровенные мысли, она была вынуждена признать, что, давая нелицеприятные характеристики вышеупомянутой даме, он был в чем-то прав). А если — даже подумать страшно! — ее никто не встретит в аэропорту и ей придется самой разыскивать итальянскую родственницу своего тайного возлюбленного?