Девушка жимолости - Эмили Карпентер

– Для чего?

– Да без понятия я. Но я точно помню, ей до смерти нужно было забрать это ружье. А потом забросала его вопросами о том, что случилось с ее мамой, его сестрой.

– Колли.

– Да, Колли. Она спрашивала, как умерла Колли в Причарде, когда ей стукнуло тридцать, и что случилось с их матерью Джин, когда ей тоже стукнуло тридцать. Короче, несла околесицу. Потом вошла ее тетка, Вэл. И сказала, что Трикс и самой бы показаться врачу, что ей тоже наверняка нужно в Причард.

– И?..

– Тут ее совсем понесло. То есть крышу сорвало начисто. Она начала крутиться, тыкать ружьем во всех. Сказала, заберет ружье. Отвезет его куда-то, не помню. А потом выстрелит.

– Из ружья Уолтера? В кого?

– Не помню.

– Вспоминай. Это важно.

– Да не знаю я, Алтея. Может, во всех нас? Она ни в кого не попала. Но боже, она выстрелила прямо в доме. Уолтер как-то прополз под мебелью и сбил ее с ног. Сгреб ее – и она упала. Они боролись, возились на полу минуту или две.

– Он ударил ее?

Роув покосился на Джея:

– Он… То есть она совсем обезумела, так что он, может, и стукнул ее пару раз. Ладонью там. Просто чтобы угомонить.

– И ты позволил ему бить мою мать? – Руки у меня снова зачесались, кровь закипала в жилах.

– Она, блин, стреляла в него, Алтея.

Да, он был прав, я знала, но уже не могла удержаться: я переступила невидимую черту и теперь неотвязно думала о том, как мне хочется схватить его и давить до тех пор, пока из него дух вон не выйдет.

– Ты смотрел, как мужик бьет мою мать, – спокойно сказала я. – А потом спокойно позволил отправить ее в психушку.

Роув испуганно глянул на Джея:

– Она была не в себе.

Я поднялась на кровати, прицелилась и спрыгнула на него, как рысь. За секунду до того, как я приземлилась на добычу, смогла вцепиться когтями в его мясистые щеки и порвать на кусочки, меня сзади перехватил Джей, потянул за майку и оттащил.

Он откинул меня на кровать, куда я и плюхнулась. Я зарылась в покрывало и прижалась лицом к гостиничному одеялу; легкие наполнились острой смесью запахов отбеливателя, пота и отсыревших сигарет. Не буду плакать, не доставлю ему такого удовольствия.

– Извини, Алтея, – бормотал Роув, – извини. Я был мальчишкой и не знал, что делать. Она стреляла в нас, могла кого-нибудь убить.

Я не ответила.

После долгого молчания Джей спросил уже спокойно:

– Что было дальше? Когда Уолтер отнял ружье?

– Дальше приехал Элдер. – Голос Роува звучал виновато. – Он отвез Трикс домой. А я пошел оттуда. Не хотелось больше иметь с этим дело.

– Что сказала твоя мама?

– Я ей не рассказывал. Я никому не сказал. На следующий день я узнал, что они отвезли Трикс в больницу, но у нее случилась аневризма – и она умерла. Думаю, поэтому ее так трясло. И поэтому она вела себя так странно. Может, у нее и была шизофрения, но аневризма, кажется, тоже была. Может, как раз от таблеток.

Это была ложь. Нелепая ложь. Отец засунул мать в лечебницу, и она в отчаянии убила себя. Но этого отец обнародовать никак не мог. Аневризма в карете скорой помощи по пути в больницу – вот идеальная фабула. Такое развитие событий представляло его в роли безутешного вдовца с безупречным имиджем, что вызывало сочувствие и располагало людей отдать за него голос.

У меня же появилось колоссальное желание отыскать отца и обоими кулаками вмазать ему по лицу. Я сжалась пружиной под одеялом и стиснула кулаки.

Вновь заговорил Джей:

– Итак, Элдер внезапно появился у Уолтера и Вэл, чтобы забрать Трикс домой?

– Ну, – сказал Роув, – не совсем так.

Я села на постели, украдкой глянув на него.

– После парка Бьенвиль-Сквер, когда Трикс попросила отвезти ее в Бирмингем, мы остановились на заправке. – Лицо Роува обвисло, казалось, его крайне увлек рисунок на ковре под стулом. – Трикс заснула. Пока машина заправлялась, я нашел таксофон. Я позвонил Элдеру и сказал, где мы находимся. Я сказал, что надо приехать забрать ее. Это моя вина.

Мне было уже все равно, что подумает Роув Оливер, боится он меня или нет. Я отвернулась, упала лицом в отвратительное гостиничное одеяло и заплакала.

Октябрь 1937

Долина Сибил, Алабама

Шли дни, а Джин все думала о растерзанном теленке, выручке за вино и Голливуде. Она увидела объявление в газете, что одна из картин с Мирной Лой идет в Чаттануге: она играла в паре с Уильямом Пауэллом в комедии «Двойная свадьба». Этого актера Джин тоже не знала, но ей очень хотелось посмотреть фильм. Правда, она не была уверена, можно ли ходить в кинотеатр одной.

Она думала о фильме по пути из церкви домой, Уолтер и Колли шли следом. Открыв дверь их дома, она увидела Хауэлла. Он сидел за их маленьким обеденным столом, справа – стакан лимонада, слева – пачка купюр. Джин вытолкнула детей назад на крыльцо:

– Подите, ребятки, поиграйте.

Мозг работал стремительно: надо представить, как стояла бы сейчас и глядела на своего мужа Мирна Лой, окажись она в такой же ситуации. И Джин, пару раз глубоко вздохнув, пригладила непослушные пряди, выбившиеся из пучка, прошла в кухню и остановилась в дверях.

Хауэлл указал на пачку банкнот на столе и вопросительно посмотрел на нее. Его молчание переполняло душную комнату. Джин почувствовала, как капля пота скатилась вниз по локтю.

– Это мои деньги за вино, – наконец пролепетала она.

– Не, так не пойдет, это не деньги за вино. Вторая попытка.

– Да, деньги за вино.

– Хочешь сказать, что Сэйди, и Джейн Тифтон, и Эгги накупили у тебя вина из жимолости на шесть сотен? – Он произнес «вино из жимолости» брезгливо, как другие говорят «собачье дерьмо» или «гниды».

Я могу поехать в Голливуд, упрямо думала Джин, я могу сняться в пробах.

Можно обратиться к дамочкам из Чаттануги. Чтобы подбросили ее на своем серебристом драконе, показали, где отправляются автобусы до Калифорнии. Она думала об этом – и в то же время понимала, что никогда на такое не решится. Кто поручится, что мама будет в порядке, что за ней будет кому присмотреть? На папашу явно нельзя положиться. На Хауэлла – тем более. А дети…

– Джин?

– У меня бизнес, – ответила она хрипловато.

– Вот так просто?

Она кивнула.

– То есть пока я гну спину, копаю ямы и втыкаю сосновые саженцы, чтобы у этой семьи была еда на столе, моя женушка в укромном местечке в подвале прячет свои деньги за вино. – Он сглотнул и стукнул ладонью по столу. – Я не позволю своей жене прятать от меня деньги. Так не пойдет. Это недостойно.