Зона: перезагрузка. Хозяин Топи - Дмитрий Лазарев

– Що, все погано? – спросил Степан, когда за ним закрылась дверь.

Но «Стрельцов» только покачал головой.

– Пойдем прогуляемся.

Гецко округлил глаза от удивления, бросил взгляд в сторону двери, а потом снова на «Михаила», и получил в ответ утвердительный кивок.

* * *

– Серьезно? Думаешь, вин подслуховуе? – Гецко заговорил, только когда они уже прошли два квартала.

– Даже не сомневаюсь. Проверял. Сверхострый слух, которым он беззастенчиво пользуется, как и даром сирены. Похоже, у него серьезные проблемы с пониманием, что можно, а что нельзя. Между прочим, камешек в огород родителей: когда в семье такой супермен растет, основные понятия ему надо прививать с детства.

Гецко фыркнул:

– Пиди прищипити такому! Хлопчик сбег видь батькив и проихав полстраны, фактично подчинив дорослу жинку. Контролювати його? Не смеши мене! Такого тильки в одиночной камере можно контролювати! Якщо мы не видведемо його туди, вин и вид нас сбежит!

«Михаил» помрачнел.

– Ты уверен в своих пророчествах? Он нужен, чтобы остановить этого Сеятеля?

– На жаль, так. Думаешь, мени охота тягти хлопчика в Зону? Мени и самому туди йти не хочется.

– Твою ж… – пробормотал «Стрельцов». – А придется. Я говорил с боссом… С Посвященным. Он настаивает, чтобы мы шли туда все втроем. Типа каждый из нас там нужен.

В тоскливом взгляде Степана явственно читался вопрос: «Зачем?», но он не стал его задавать. Просто вздохнул. И он ведь не трус, совсем нет, в этом «Стрельцов» уже успел не раз убедиться. Но, похоже, тут его привычное «надо, так надо» столкнулось с чем-то очень серьезным. И это было больше, чем просто опасность похода в Зону. У «Михаила» складывалось ощущение, что Гецко чего-то недоговаривает о своих видениях. Может, он что-то видел… относительно себя?

А спросил Степан про другое:

– А що його отец з матирю?

– Едут сюда. Посвященный привлек их к операции.

Гецко цокнул языком:

– Все-таки ви це провернули. Не кием, то палицею. Я так и знав…

«Михаил» вдруг разозлился:

– К твоему сведению, никто не собирался шантажировать его родителей и тащить паренька в Таганайскую Зону. Он! Сам! Так! Захотел! Ясно?

– Куди же яснише… – грустно и как-то устало ответил Гецко. – И, звичайно, они знати не знають, що их сын збирается в Зону?

– Не знают и не узнают, – отрезал «Стрельцов». – Потому что иначе кинутся сюда, чтобы не пустить, не позволить. И погубят все. Сам понимаешь.

– Да уж, понимаю… – Гецко хотел было еще что-то сказать, но только рукой махнул. Затем поймал мрачный взгляд «Михаила» и добавил: – Та ти не переживай, никуди я вже не подинуся. Не зараз. Пишов – так за вами до конца. Не дам хлопчику згинути и допоможу чим зможу.

– Спасибо… – «Стрельцов» бросил взгляд на электронные часы над входом в банк через дорогу. 12:30. Пора. – Слушай, час «Ч», мне надо идти. Надеюсь, посланец Посвященного появится. Ты бы пока приглядел за Глебом – еще не хватало, чтобы он и впрямь от нас сбежал, – пропадет ведь.

* * *

«Михаил» ждал. Ждал и мусолил в голове последние события. Порой фантом-охотник жалел, что в него вложили слишком много от личности Михаила Стрельцова. Эмоции мешали. Очень мешали. В таком деле лучше бы без них. Да, понятно, за бесчувственным истуканом Степан бы не пошел, а Глеб бы от такого шарахнулся, так что все логично и правильно, но, блин, как же порой тяжело и мерзко на… Черт, он ведь чуть не сказал «на душе»! А можно ли вообще говорить о душе применительно к фантому-охотнику, сгенерированному Источником? Не факт. Бот с широкими функциями и присобаченным совершенным симулятором эмоций. Чтоб как настоящие были. Видимо, так. А значит, больно ему, грустно, мерзко и страшно сейчас не взаправду, а понарошку. Только сам он разницы не чувствует: хорошо программа сработана.

– «Михаил», я полагаю? – произнес за спиной женский голос. – Давно ждете?

«Стрельцов» обернулся. Блондинка лет тридцати. Симпатичная. Будет жаль, если снова… Так, стоп, сначала ты ее выслушаешь, «Михаил».

– Нет, не очень давно.

– Это хорошо, – блондинка улыбнулась. – Меня зовут Ольга. Только, пожалуйста, не смотрите на меня как на гамбургер. Я привезла вам кое-что получше энергии одной-единственной Измененной, которой, как вы уже поняли, надолго не хватает.

– Да уж, понял… – «Михаил» мрачно улыбнулся. – Так где ваш гостинец?

– Лучше сядем в мою машину. – Ольга мотнула головой в сторону стоявшего неподалеку синего «Форда» с тонированными стеклами. – Вообще-то я не курьер, а переговорщик, но так уж получилось, что я оказалась ближе всех к вам, да еще с таким… хм… бонусом.

Когда они разместились на заднем сиденье, Измененная полезла в сумку и достала оттуда черный матерчатый мешочек, в котором… Нет, фантом-охотник, конечно, не мог видеть, что там лежит, но от одного взгляда на мешочек ощутил, что его всего пронзает что-то вроде электрических разрядов. От мешочка просто разило Силой, причем Силой самого высокого порядка. Изменившись в лице, «Стрельцов» потянулся к мешочку, но тут же отдернул руку, словно обжегся.

– О, я вижу, вы уже почувствовали, – улыбнулась Ольга.

– Что это? – с трудом выдавил из себя «Михаил».

Ее улыбка пропала, и «Стрельцов» подумал, что она бы даже отодвинулась от мешочка, если бы было куда, но машина не позволяла.

– Осколок Источника.

– Не может быть! – ошарашенно произнес «Михаил».

– Может. Он был выдан мне для специальной миссии, а теперь Посвященный поручил передать его вам. Ну же, берите!

– Я… не могу. Моей энергии хватает только на то, чтобы не быть прозрачным на людях.

Ольга слегка закусила губу.

– Просто прикоснитесь к нему и увидите, что произойдет.

Несколько секунд «Стрельцов» колебался, а затем, внезапно решившись, прикоснулся рукой к черной материи мешочка. В тот же миг его словно током ударило, тело изогнулось, стремительно обретая материальность, и начало корчиться на сиденье. Мимоходом «Михаил» порадовался, что они сидят в машине, а не устраивают аттракцион для зевак на улице.

Глаза Измененной расширились. Казалось, она сама не ожидала такого эффекта.

– Выньте! Выньте его, возьмите в руку! Скорее!

«Стрельцов» повиновался, почти уже не соображая, что делает, залез пальцами в мешочек и сомкнул их на маленьком, угловатом и очень холодном предмете. В тот же миг боль резко усилилась, его затрясло, словно в лихорадке, лицо исказилось, из глаз потекли слезы, а из прокушенной губы – кровь. Ольга шарахнулась от него, насколько позволяло тесное пространство салона, прижалась спиной к дверце и в ужасе смотрела на корчи «Михаила». А он в то же время и сам испытал внезапный ужас, когда понял, что уже не ощущает в пальцах острых граней осколка Источника, потому что… тот, кажется, растворился в его новообразованной плоти, впитался в нее, стал частью организма «Стрельцова», которого… можно ли было вообще теперь называть фантомом?