Увидимся во вторник - Уитни Джи

– Позволь мне сводить тебя в один из них в выходные. Думаю, я смогу тебя переубедить.

– Я подумаю.

Я почувствовала, что покраснела. Я уже готова была спросить, какой морской ресторан он считает лучшим, но зазвенел будильник.

Как, уже шесть?

– Хм. Мне нужно идти, – произнесла я, садясь. – Надо подготовиться к утренним занятиям.

– У тебя занятия в семь начинаются?

– Нет, в восемь. – Я встала и отключила будильник. – Но у меня есть ритуал, помнишь? Горячий душ, латте, газетный киоск, затем занятия. Если я не сделаю все по порядку, то весь день насмарку.

– Ты забыла добавить свою потребность в дорогущем рогалике у «Эйнштейна», – сказал он.

– Он подразумевался, – засмеялась я. – Ну что, поговорим попозже?

– Увидимся попозже. Сегодня же вторник. – Его голос в трубке был безумно возбуждающий. – Увидимся позже.

– Увидимся.

Я завершила звонок и посмотрела на общее время нашего разговора. Семь часов восьмой день подряд. Дольше я ни с одним парнем не разговаривала.

Улыбаясь, я разделась и пошла в душ. Включив холодную воду, я прижалась спиной к плитке, чтобы окончательно проснуться. И чтобы выкинуть из головы непреодолимое желание просидеть на телефоне с Грейсоном весь день, вместо того чтобы плестись на занятия.

Я решила найти десять причин, почему он должен был оставаться во френдзоне, но, когда я вышла из душа, придумала только пять. И первые три были: «Потому что он Грейсон Коннорс». Продолжая выискивать какую-нибудь иную причину, я натянула свои любимые джинсы и пообещала себе разобраться с этим позже. Имея двадцать минут в запасе, я побросала тетради в сумку и вышла в вестибюль.

На улице я застегнула свой блейзер и внезапно остановилась, увидев припаркованную перед входом машину Грейсона. Я смущенно приблизилась к нему.

– Что ты тут делаешь? – спросила я.

– Собираюсь подвезти тебя до класса. Это же в Посвар-холл, да?

– Да, но…

Я стояла на месте и просто смотрела на него.

Скажи ему, что тебе нужно захватить свой латте. Скажи ему, что…

– Твой латте я уже захватил, – сказал он, подняв перед собой коричневый стакан. Затем он поднял белый бумажный пакет. – И твой рогалик.

Смысла отказываться не было, поэтому я сдалась и забралась в машину.

– Спасибо. – Я взяла у него из рук латте. – А у тебя сегодня есть занятия в восемь?

– Нет. – Он улыбнулся, а затем, наклонившись ко мне, перекинул мне через плечо ремень безопасности. – Мне кое-кто нравится, но у меня есть ощущение, что она собирается искать оправдания тому, почему она не должна дать мне шанс, и я чувствую, что мне нужно менять подход.

– А какой у тебя обычно подход?

– Не знаю, – произнес он, выруливая на дорогу. – Я еще никогда не хотел, чтобы у меня была постоянная девушка.

Я покраснела и отвернулась к окну. Я не знала, что на это сказать. Через четыре минуты он высадил меня возле Посвар-холла, и когда я выбиралась из машины, он подарил мне улыбку, от которой внутри у меня все затрепетало.

– Тебя куда-нибудь еще надо отвезти до наших занятий? – спросил он.

– Нет. – Я скрестила руки, пряча улыбку. – Знаешь, мне кажется, тебе не нужен репетитор. Что-то мне подсказывает, что ты получишь свои «A» и без моей помощи.

– Ты все прекращаешь?

– Нет, – ответила я. – Просто мне кажется, что нет нужды называть их «занятиями», особенно с тех пор, как мы стали уделять твоим сочинениям от силы минут пять.

– То есть мне больше не нужно приносить свои сочинения?

– Я этого не говорила. – Я захлопнула дверь и засмеялась. – Увидимся позже.

Семь лет назад

Питтсбург

Со мной творилось что-то странное. Что-то очень странное.

У меня была только одна правдоподобная причина, почему сегодня я, словно втюрившийся подросток, постоянно сверлила взглядом свой телефон в ожидании звонка от Грейсона. Я привыкла слышать его голос в конце каждого дня, говорить с ним ни о чем и обо всем до рассвета.

Вдобавок к нашим бесконечным телефонным разговорам Грейсон продолжал подвозить меня каждое утро до класса – естественно, с горячим латте, сладким поцелуем и рогаликом. Наши вторники так и оставались самым лучшим временем для нас – в условленное время в условленном месте мы обсуждали его мечты об НФЛ и мои взаимоисключающие мечты об искусстве и праве. Его игровые дни – идеальное сочетание футбола и страстных поцелуев после игры – были для меня главным событием недели (хоть я и отказывалась это признавать). Мне казалось ироничным то, что он был гораздо более учтивым, чем все парни, с которыми я встречалась раньше, и хоть он всякий раз в конце каждой нашей встречи целовал меня, как никто другой, я все еще не решалась называть то, что мы делали, свиданием.

Мой телефон завибрировал ровно в десять тридцать, но Надира опередила меня и схватила его со стола.

– Алло? – проговорила она, делая вид, будто ее все достало. – Я в курсе, что я не Шарлотта, Грейсон. Я взяла трубку на правах недовольной соседки по комнате.

Я попыталась отнять у нее телефон, но она отбилась от меня и переместилась в другую часть комнаты.

– Вот ведь какая штука, – сказала она ему. – У меня с утра два практических экзамена и защита реферата. Мне необходимо спать, но, во сколько бы ты ей ни позвонил, я не сплю до рассвета, потому что вы оба никак не можете остановиться.

Я услышала из трубки его густой смех и «Извини».

– Извинения не принимаются. – Она подошла к моему шкафу и вытащила оттуда куртку. Затем кинула ее мне. – Телефон Шарлотты сегодня остается со мной, и он будет выключен. Хочешь поговорить с ней, можешь встретиться с ней в вестибюле.

Он снова засмеялся.

– Скажи ей, что я приеду через десять минут. Сладких снов, Надира.

– Да уж надеюсь. – Она завершила звонок и бросила мой телефон в ящик с замком. – Пожалуйста.

– А за что конкретно я тебе говорю «спасибо»?

– Не знаю. – Она отвернула одеяло и забралась в кровать. – Но, по-моему, самое время.

– Я и не знала, что не давала тебе спать.

– Ты и сейчас не даешь. – Она указала на дверь. – И что еще хуже, у тебя хватает храбрости потом разговаривать по несколько часов со мной и выяснять его мотивы. Думаю, предельно ясно, что на данном этапе ты ему нравишься.

– А ты не думаешь, что он просто хочет меня трахнуть?

– Конечно, он хочет тебя трахнуть, Шарлотта. – Она взглянула на меня, как на сумасшедшую. – Черт, да если бы я интересовалась девочками, я бы тоже хотела тебя трахнуть. Ты же сногсшибательна. Но, думаю, он хочет не только этого, и я не знаю парней, которые бы могли сделать столько, сколько он, если бы просто хотели секса. Если бы дело было в этом, он бы слился, когда ты заставила его добиваться твоего номера.