Семь песен - Томас Арчибальт Баррон

– Я разобрал надписи, – сказал я без всякой гордости. – И теперь нужно следовать их указаниям.

– Ты не мог бы поделиться с нами? – прошептала Элен. Розовые лучи зари, проникавшие сквозь зеленые занавески, коснулись ее мертвенно-бледного лица. – Как начинаются эти песни?

Я опустился на колени рядом с ней, внимательно посмотрел ей в лицо. Оно было искажено страданием, но во взгляде ее читалась безграничная любовь. Я начал вспоминать:

– Хотя надежда прочь уходит, – повторил Бамбелви, уставившись на свой колпак. – Истинная правда, истинная правда, истинная правда.

Я окинул его злобным взглядом, а Риа потянулась за небольшой подушкой, от которой исходил аромат хвои.

– Что значит «одна и множество мелодий»?

– Я точно не знаю. – Я некоторое время молчал, глядя, как Риа подсовывает подушку под голову Элен. – Но дальше там говорится, что каждая из Семи Песен – часть того, что называется «Великой и славной Песнью Звезд»; может быть, в этом и состоит объяснение.

– Да, я думаю, ты прав, сынок. – Элен смотрела на меня. – Что еще ты узнал?

– Немало разных вещей. – Я вздохнул. – Большую часть я так и не понял. Что-то о семенах, кругах, скрытых источниках магии. И что-то о единственном различии между доброй магией и злой… что оно заключается в намерениях человека, использующего эту магию.

Я взял мать за руку.

– А потом я дошел и до самих Семи Песен. Они начинаются с предупреждения.

Я помолчал, вспомнив, что даже могучая Арбасса, которая сейчас держала нас в объятиях, сначала была всего лишь крошечным семечком. Но это не слишком приободрило меня, когда я произносил следующие строки:

– У каждой Песни есть душа, – повторила Риа. – Как ты думаешь, что это значит?

Я положил ладонь на пол из переплетенных ветвей.

– Понятия не имею. Ничего не понимаю.

Мать слабо сжала мои пальцы.

– Прочитай нам сами Песни.

Продолжая размышлять над вопросом Рии, я медленно начал:

В комнате воцарилась тишина. Даже бубенчики Бамбелви больше не звенели.

Через некоторое время я негромко заговорил:

– Я не знаю, сумею ли я совершить все, что требуют Песни, и вернуться сюда прежде, чем…

– Я умру. – Элен подняла руку и коснулась моей щеки. – Неужели мне не удастся убедить тебя не ходить туда, сын мой? – Рука безвольно упала на пол. – По крайней мере, если ты останешься, мы сможем, наконец, хоть немного побыть вместе, после всех этих лет.

– Нет! То, что с тобой случилось, произошло по моей вине. И именно я должен найти лекарство. Даже если у меня есть лишь один шанс из миллиона.

Ее бледное лицо совершенно побелело.

– Даже если ты погибнешь, пытаясь спасти меня? Ведь тогда мы оба простимся с жизнью!

Риа сочувственно прикоснулась к моему плечу. Я вспомнил свист птицы и хлопанье крыльев, вспомнил о том, кого потерял – о храбром соколе, погибшем в битве за Черный замок. Мы называли его Несчастьем, никакое другое имя ему бы не подошло. Но не стоило придавать значения сердитым крикам, предназначенным для моих ушей, – поступки птицы говорили сами за себя. Я подумал, что, может быть, его дух сейчас обитает в Мире Ином? Если мое отчаянное предприятие закончится провалом, я встречу сокола в царстве мертвых. Мы с мамой встретим.

Элен напряглась и стиснула пальцы в кулаки – очередной приступ боли терзал ее тело. Риа потянулась к чаше с желтым питьем, которое по запаху напоминало крепкий мясной бульон. Она осторожно помогла ей сделать несколько глотков, но все равно немного жидкости пролилось на пол. Подняв чашу, Риа несколько раз громко щелкнула языком.

Только в этот момент я заметил, что на шкафу сидела белка с огромными карими глазами. Она спрыгнула на пол и подбежала к хозяйке. Зверек положил переднюю лапку Рии на колено и принялся размахивать пушистым хвостом. Прежде чем Риа успела «прощелкать» очередной приказ, белка взяла чашу из ее рук, ответила серией тонких щебечущих и скрипящих звуков и метнулась прочь, унося посудину.

– Это Икстма, – объяснила девочка маме. – Я однажды нашла его на поляне неподалеку отсюда. Он жалобно пищал, потому что у него была сломана лапка. Я вылечила его, и с тех пор он часто навещает меня и помогает чем может. Я попросила его приготовить для тебя новую порцию питья. Он побежал нагрызть еще ромашки.

Несмотря на свое ужасное состояние, мама едва не рассмеялась.

– Ты удивительная девочка, совершенно удивительная! – Ее лицо окаменело, стало неподвижным, и лишь тени листьев дрожали на золотых волосах. – Я хотела бы, чтобы у меня было побольше времени на этой земле… жаль, что я не успею поближе узнать тебя.

– У тебя будет время, – заверила ее Риа. – После того, как мы вернемся с лекарством.

– Мы?! – Я в изумлении уставился на нее. – А кто сказал, что ты пойдешь со мной?

– Я сказала, – спокойно ответила она и скрестила руки на груди. – Ты не сможешь мне помешать, не сумеешь меня отговорить.

– Нет! Риа, ты можешь погибнуть!

– Это не имеет значения. Я иду с тобой.

Стены и пол домика заскрипели – Арбасса качнулась из стороны в сторону. Возможно, внезапный порыв ветра пошевелил ее ветви. Но я подозревал, что дело было вовсе не в этом.