Небесный Путь в Россию. Дневник Военкора - Ирина Скарятина

начинает выстраиваться с двух часов пополуночи, задолго до начала торговли. Ведь первыми пришли – первыми поели, и вот они уже в очереди посреди глубокой ночи. Поскольку они всё время вопят и ссорятся, я не могу уснуть и выхожу на балкон, чтоб посмотреть на них. В тусклом свете они выглядят как Сорок разбойников Али-Бабы – небритые, нечёсаные и оборванные.

Младенческая смертность вызывающа, и до достижения детьми пятилетнего возраста доля умерших, согласно статистике, составляет восемь из десяти. Они борются за свою жизнь с самого рождения, и выживают, очевидно, лишь "наиболее приспособленные". И сейчас, когда британцы, американцы и русские практически захватили Тегеран, они просто обязаны что-то сделать с этой ужасной проблемой, как можно скорее привнеся цивилизацию. Пионером и героем на этом фронте является подполковник А. Нойвирт из Американского медицинского корпуса, который, будучи консультантом Министерства здравоохранения Ирана, за довольно короткое время добился очень многого в деле санитарной очистки города. Миссис Дрейфус, супруга американского посла в Иране, также вносит существенный вклад. Однако в любом случае основная помощь гражданам должна исходить от скоординированных усилий правительства; отдельный человек здесь беспомощен.

Когда я в следующий раз даю нищенке немного денег, меня мгновенно окружает толпа возникших буквально из ниоткуда, будто из-под земли, попрошаек и начинает теснить со всех сторон с пронзительными криками и угрожающим рыком. По счастью, мистер Гиббонс из американского посольства, случайно проходивший мимо, тут же бросается мне на помощь, проталкиваясь сквозь толпу с криками "Бурро" (означающими "ступайте прочь, проваливайте"). Какой ужасный опыт – быть облапанной этими похожими на когти пальцами, некоторые из которых покрыты струпьями, и по моей коже потом часами ползают мурашки, хотя я, рванув в отель, тру руки и ладони щёткой для ногтей и выливаю на них весь свой запас одеколона.

Многое было сделано для города отцом нынешнего шаха, с низов начавшим свою удивительную карьеру и благодаря целеустремлённости и блистательному уму взошедшим на трон в 1925-ом году. Придя к власти, он начал модернизировать город, снося худшие трущобы, расширяя улицы, возводя много новых правительственных зданий и внедряя электрическое освещение и ряд прочих инноваций. Но, увы, как я уже говорила, он напрочь позабыл о воде, и после того, как куча всего была перестроена, та так и продолжила открыто течь по улицам, оставаясь источником опасности и заражения для всего населения.

Как видно из многочисленных историй о старом Резе Пехлеви, он, похоже, был выдающимся правителем. Отрёкшись от престола в пользу своего сына Мохаммеда Резы, он, получив защиту британского правительства и всё ещё оставаясь весьма богатым человеком, отправился жить в изгнании на острове Маврикий. Байки, которые я о нём слышу, напоминают мне арию из одной популярной дореволюционной русской оперетты, где воображаемого шаха называли "Бери-хватай-паша". Несомненно, так и было в случае этого хитроумного старика, который "брал и хватал" всё, что попадалось ему на глаза ("на благо общества", как заявлял он), и, если ему нравилось частное здание или поместье, он мог использовать его по собственному разумению, не допуская никаких возражений или протестов. В своей собственной поразительной манере старый Реза Пехлеви творил чудеса и превратил Тегеран из типичной восточной дыры, одновременно живописной и отвратительной, в самый современный город Ближнего Востока. Это, безусловно, так и есть, если сравнивать с другими городами и деревнями Ирана. И именно он построил Трансиранскую железную дорогу стоимостью 150 000 000 долларов, протянувшуюся от Персидского залива до границы СССР и пересекающую те самые скалистые, зазубренные, фантастические горы, над которыми я пролетала.

В качестве южных ворот в СССР, через которые идут поставки по ленд-лизу, Тегеран приобрёл невероятно большое значение, и все иностранцы это понимают. Улицы заполнены британскими, американскими, советскими, польскими и французскими как военными, так и гражданскими экспертами, и, вне всяких сомнений, со временем в город приедет ещё больше иноземцев.

Хотя Иран, как и Ирак, сейчас является союзником Великобритании и России, он некоторое время назад был очень прогерманским из-за успешной работы нацистов в области пропаганды. Страна находится в очень своеобразной ситуации: с одной стороны, помогает своим союзникам, а с другой, взяла на себя обязательство не воевать с Осью. Её армия – менее ста тысяч человек, облачённых в мягкие, пастельные оттенки жёлтого, синего и зелёного, – видимо, вся целиком находится прямо здесь, в Тегеране, и выглядит очень живописно, особенно по вечерам, когда горят огни и все скопом разгуливают по улицам.

По всему городу, на каждом здании, магазине и ресторане можно видеть снимки молодого шаха Мохаммеда Резы Пехлеви и его очаровательной юной жены, королевы Фавзии, сестры короля Египта Фарука. Получивший образование в Швейцарии, шах – спокойный и уравновешенный человек, наилучшим образом использующий тот факт, что его столица подверглась вторжению иностранцев, и стойко придерживающийся своего принципа международного сотрудничества как единственной гарантии будущего мира во всём мире. Поговаривают, что он, продолжая восхищаться своим отцом, часто жалеет, что тот не остался у власти, чтобы вести свою страну сквозь эти трудные времена. Один из пожилых русских, проживший тут долгое время и очень хорошо знающий шаха, уверяет, что, несмотря на кажущуюся робость и застенчивость, молодой "царь царей" во многом унаследовал силу характера своего отца и его нелегко поколебать, если он уже принял какое-либо решение. Он чрезвычайно популярен и, продолжая дело старого шаха, предпринимает всё возможное, дабы цивилизовать свою страну и особенно Тегеран. (Интересно, когда он доберётся до воды?)

В городе полмиллиона жителей, если не считать "иностранного вторжения". И забавно слышать, как со всех сторон звучит речь на стольких разных языках съехавшихся сюда представителей всех национальностей. В особенности преобладают поляки, и улицы прямо-таки переполнены польскими офицерами и девушками в военной форме. Тем не менее есть одна полячка без формы, с которой я сталкиваюсь повсюду, но всегда в компании разных мужчин. Её кудряшки медового цвета рассыпаны по плечам, лицо накрашено, как у фарфоровой куклы, а одежда неизменно броская и весёлая. Она постоянно щебечет, и заливается смехом, и делает всё, что в её силах, чтобы развлечь своего спутника, однако поражают контрастом её глаза, глубокие и печальные.

Однажды вечером мистер и миссис Гиббонс зовут меня совершить турне по тегеранским ресторанам и ночным клубам. В одном из них мы попадаем на развлекательное шоу, устроенное американской танцовщицей, призывающей всех присутствующих хлопать в ладоши и петь "В самом сердце Техаса". А на заднем плане теснятся довольно жалко выглядящие хористки, некоторым из которых, несомненно, далеко за пятьдесят, в основном венгерки и полячки, оказавшиеся здесь с началом войны и