Однажды была осень - Марина Полетика

— Э-э, нет, это я себе возьму! — Валентин подтянул к себе обложку с откровенным декольте и ничего не скрывающим текстом «Подарочный сертификат — роскошная грудь — 125 тыс. руб.». — Галка, тебе вот на — про мебель. И все, давай, хватит греть шампанское, наливаем!

Лина протянула ему бутылку, и Плюсик принялся ее ловко открывать, продолжая декламировать:

Стрекот аэропланов!

Бе́ги автомобилей!

Ветропро́свист экспрессов!

Крылолет буеров!

Кто-то здесь зацелован!

Там кого-то побили!

Ананасы в шампанском —

Это пульс вечеров!

— Что такое — крылолет буеров? — смеялась Лина. — И этот — как его? Ветро…

— Это не ко мне — к Северянину! — переадресовал вопрос Плюсик и окинул взглядом результат своих хозяйственных хлопот. — Так, все, порядок. Ну, начнем! Стой!

— Что? — испугалась Лина, едва не расплескав кружку, которую только успела поднять.

— Маленькая месть! — хихикнул Валентин. — Я злопамятный. Но ты погоди пить-то. Полагается два слова сказать.

— Ну если только два… — нехотя согласилась Лина. — Говори, ладно.

— Если ты помнишь, мы уже пробовали ананасы в шампанском на Новый год на первом курсе. И я не могу сказать, что это очень уж вкусно.

— Тогда зачем? — полюбопытствовала Лина, а в глазах вспыхнула искорка. — Можно было вина или ликера, я «Бейлис» люблю, если уж ты решил отметить.

— Тихо, женщина, когда ты научишься молчать?! Ты мне слова не даешь вставить!

— Вставляй, — едва удерживаясь от смеха, согласилась с болтуном Плюсиком Лина. Ей было так хорошо, так весело и легко, как давно не было.

— Так вот: ананасы в шампанском полагается пить (или есть?) не потому, что это вкусно, хотя Маяковский и пиарил это дело Северянину. Отнюдь! Здесь… сейчас, минутку… ритм времени, его неожиданность, острота открытия, его извивы и изыски, эксцентрическое соединение прежде несовместимого. Во как!

— Чего-чего? — изумилась Лина. — Опять в Интернете содрал, да?

— Ну конечно, — подтвердил Плюсик, медленно, с достоинством поклонившись собеседнице. — Критику читал, готовился. Потому что мы сейчас будем пить за новые времена. За открытия. За то, чтобы совмещать прежде несовместимое. За тебя, за то, что ты успела сделать за этот месяц здесь… и здесь.

Для наглядной иллюстрации своих слов он обвел руками кабинет, а потом осторожно погладил Лину по голове. Она уже не смеялась, смотрела серьезно и торжественно.

— Ну — выпили. А то нагреется, — словно отмахиваясь от какой-то навязчивой идеи, предложил Плюсик, одним широким жестом поднося свою кружку к Лининой и осторожно задевая краем об край. — Извиняй, другой посуды не было.

Они залпом выпили шампанское, в носу зашипели, лопаясь, пузырьки, и Лина принялась поспешно ложкой выуживать из кружки сладкие желтые квадратики.

— А вкусно, зря ты! Валька, как я тебя люблю! — дожевывая последний кусочек, сообщила она и подняла блестящие полные восторга глаза на Плюсика. — Если бы ты знал! Мне так с тобой хорошо! Так весело!

— Очень рад! Только ты закусывай, а то приедешь домой пьяная, что будешь объяснять?

— Что у меня сегодня закончился первый месяц работы, и я получила первую зарплату! — без запинки отрапортовала Лина. — Полагается проставиться! Так что имею полное право. И вообще — ты не бойся, не придется мне ничего объяснять. Сергея или дома нет, или поздно придет и ничего не заметит. Мы теперь так живем: то я на работе задерживаюсь, то он. Утром он раньше меня уезжает. Так что, бывает, по два дня не видимся. Ну и ладно. И хорошо.

— Я рад, что хорошо, — осторожно согласился Плюсик. — Значит, не зря затеяли. А тебе здесь вообще-то как — нравится? Рада говорит, что ты просто супер.

— Мне твоя жена очень нравится, — сказала Лина, покривив душой. — Такая интересная женщина, очень энергичная. Только непростая.

— Это да, — опять кивнул Валентин. — Простой здесь только я. А женщины все ужасно сложные. Наверное, вам так больше нравится…

В группе девушек нервных,

В остром обществе дамском…

— Это ты чего? — не донеся до рта бутерброд, удивилась Лина.

— Это Северянин опять же.

В группе девушек нервных,

В остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском!

Ананасы в шампанском!

Из Москвы — в Нагасаки!

Из Нью-Йорка — на Марс!

— Вот теперь все. Не люблю неоконченных дел. — И, как ни в чем не бывало, Валентин принялся уплетать бутерброды за обе щеки.

— Точно! У меня была трагедия — хоть вешайся. А теперь, как ты сказал, грезофарс. Муж, жена, любовница: все на месте. Я тебе не говорила, но он ей квартиру купил — сама случайно узнала. Хотя, может, и не случайно, а нарочно мне соседка разоткровенничалась. Да я все равно узнала бы рано или поздно, так, видимо, всегда бывает. Но ты поверь, Валя, мне уже почти наплевать. Просто удивительно! Я как будто в бинокль на свою жизнь смотрю, только с другой стороны. Причем и на него, и на себя. Ты мне умудрился лупу на бинокль поменять. Теперь такое все ма-аленькое!

— Красиво сказала! — восхитился Плюсик. — И главное — полная отсебятина, без всякого Интернета. Куда мне до тебя с моим косноязычием? Но знаешь, что я тебе положа руку на сердце скажу? Как ты была эгоисткой, так и осталась. Все о себе да о себе, любимой! Иди сюда, собачка, я тебе хоть колбаски дам!

Он легонько похлопал рукой по коленке, и к нему на руки моментально взлетела Буська, которая уже давно маялась возле стола, так и сяк намекая насчет колбаски.

— Хозяйка тебя не любит, она нехорошая, жадная. А я дядя добрый, со мной не пропадешь, — вкрадчиво приговаривал Плюсик, щедро отламывая куски колбасы и подавая их собаке. Буся жадно глотала, не веря своему неожиданно привалившему счастью, не успевая прожевать вожделенное лакомство.

— Ты что делаешь? Ей плохо будет! Буська, фу, фу! — закричала Лина.

— Ей будет хорошо, правда, собака? У нее, между прочим, тоже праздник. Она, между прочим, с первого дня тут работает, как и ты. А ей никто ни спасибо, ни шампанского, ни колбаски… Хочешь шампанского понюхать, собака?

Лина умолкла. Беспокойство быстро сменилось любопытством. Она ревниво наблюдала за тем, как Валентин капнул на ладонь шампанского и поднес ладонь к Буське. Та понюхала, повиляла хвостом, благодарно лизнула ему палец — но пить не стала.

— Во-от, она умней тебя, — торжествующе подвела итог Лина. — А насчет того, что мы вместе — это ты прав, она мне изо всех сил помогает. А знаешь, как мы в первый день тут? Ужас!

…Впрочем, первый день она помнила не очень отчетливо — только начало и конец. Они с Буськой приехали в Карасье озеро в несусветную рань, без четверти восемь. На улице едва брезжил сизый, подернутый влажной дымкой октябрьский рассвет. Лина так волновалась накануне, что ночью почти не сомкнула глаз, но, как ни странно, чувствовала себя отлично — вот чудеса! Возле пункта охраны, где дежурили не мальчики из охранного предприятия, а настоящие полицейские, ее уже ждал Валентин. Пропуск оформляли долго, будто на режимное предприятие: анкета, паспортные данные, фотография и даже отпечаток пальца. В ответ на Линино удивление сотрудник полиции пояснил: