Однажды была осень - Марина Полетика

Лина обернулась — он был совершенно серьезен.

— Галина Борисовна, запишите, — оттеснив Валентина и одарив его выразительным взглядом, Рада подошла и ткнула пальцем в журнал. — В обед Катюшке надо закапать капли в глазки, это сделает Наташа. Попонку не снимать, она чихает. А на Чарлика не забудьте надеть ботинки, когда будете отдавать его хозяевам, они помешаны на собачьей обуви и уверены, что у нас он так целый день в этих ботах и ходит. Но мы же не звери, снимаем, конечно.

Через несколько минут в прихожей стало шумно: толкотня, гам, лай и суета, как в любом детском садике по утрам, когда родители торопятся сбыть с рук драгоценное чадо и умчаться по своим важным делам. Лина едва успевала здороваться, растягивать рот в улыбке, записывать имена и пожелания, прощаться и снова здороваться. И пришла в себя только тогда, когда в прихожей стало пусто, а Рада Григорьевна наконец уехала, осчастливив всех напоследок ценными указаниями и еще раз пожелав Лине успеха. Валентина она, к великому сожалению, увезла с собой.

Тут же, в прихожей, Лина обнаружила Бусю с вытаращенными глазами, которая вот уже час сидела в дальнем углу, всеми забытая, и судорожно пыталась сориентироваться в мелькании лиц, морд, слов и событий.

— Девочка моя сладкая, я про тебя забыла совсем! — схватила ее на руки Лина. — Пойдем, моя дорогая, будем вместе разбираться, что к чему. Я тебя своим заместителем назначу.

Дальнейшие события дня слились для Лины в один сплошной калейдоскоп: пятнадцать «деток» с человеческими именами лаяли, мельтешили, капризничали, ссорились и затевали драки, играли и делили игрушки. Им надо было подавать обед по индивидуальному меню — кому сухой корм, кому паштет, кому бульончик или бифштекс. Потом Ира и Майя забирали «детей» на занятия по дрессировке, на фитнес, на танцы, в бассейн или на медицинские процедуры. После обеда на тех, кому полагалось гулять, надевали попонки, и под руководством Иры они шли на специально оборудованную площадку. После часовой прогулки им мыли лапы и укладывали отдыхать на разноцветные лежанки. Не проходило и часа, как вся круговерть начиналась заново. Днем приехала Наташа, которая оказалась опытным грумером. Потом еще семейная пара — Виктор и Юля: он проводил курс дрессировки для крупных собак, она была известным специалистом по хендлингу. Юля обучала и собак, и детишек (настоящих, человеческих) искусству показывать себя на выставках. На занятия к ним в течение дня приходили обитатели поселка или их прислуга приводила собак. Потом Игорь привез продукты: пять видов сухого корма, банки с собачьим паштетом, куриное филе, печень и воду в канистрах. И долго препирался с поварихой Леной, потому что какого-то паштета не оказалось, Лена возмущалась, а Игорь хихикал, предлагая заменить его ливерной колбасой. Потом пришла Анна Петровна и сообщила, что одна из собак куда-то засунула свою любимую игрушку и «ходит вся понурая» и что ей, Анне Петровне, на это — тьфу, но вот хозяева вечером приедут — спросят. Игрушку искали втроем минут пятнадцать, нашли за батареей. А потом приехал Валентин.

Лина бросилась было к нему — рассказать, спросить, пожаловаться, что он втравил ее в дело совершенно несусветное, но Валентин опаздывал и спешил: к нему вот-вот должна была явиться на прием клиентка. В кабинете Валентина Лина еще не была — он единственный из всех помещений был заперт, а ключ Валя возил с собой. Конечно, она немедленно зашла полюбопытствовать. И ничего особенного: дорогая мягкая мебель, тяжелые, не пропускавшие свет портьеры, уютный свет неярких ламп в разных углах — ни дать ни взять, гостиная в хорошем доме. А вот первая Валина клиентка ее неприятно поразила — это была та самая высокомерная дама с вредной китайской хохлатой собачкой, с которыми Лина уже дважды сталкивалась в разных ветклиниках. Поэтому она, сославшись на занятость, немедленно ретировалась, успев, однако, заметить, что Валентин, пропустив даму в кабинет, запер дверь на ключ.

— Чертова истеричка! Носится со своей невоспитанной собачонкой, как дурень с писаной торбой! — злилась Лина, спускаясь вниз по лестнице. Она расстроилась, устала и чувствовала, что у нее начинает болеть голова. Очень захотелось поехать домой, лечь на диван, включить хорошее кино… Или пойти на аквааэробику, она всегда отлично помогала ей снять напряжение. С таким графиком, пожалуй, забудешь про всякий фитнес. Черт ее дернул согласиться на роль директора этого дурдома. Черт по имени Плюсик.

— Вы чего тут, Галина Борисовна, стоите столбом?

Непочтительный вопрос вывел ее из прострации, и Лина с изумлением воззрилась с высоты своего немаленького роста на Анну Петровну, которая смотрела на нее снизу вверх, впрочем, без малейшей робости.

— Давно уже, говорю, стоите, бормочете чего-то… — продолжала старуха. — Ну, оно и понятно, в первый день тут немудрено и с катушек съехать. По мне — чистый дурдом, я сама пока привыкла, так сколько нервов намотала. Ничего, и ты привыкнешь, работа — она сама лечит.

— От чего лечит? — переспросила Лина, немного сконфуженная оттого, что Анна Петровна так откровенно озвучила ее собственные мысли.

— Так от всего! — охотно пояснила старуха. — Ты вот чего сюда пришла работать? Скучно тебе или муж бросил?

— Почему… Откуда вы… С чего вы взяли? — растерялась Лина.

— Так у тебя машина вон какая. И сама ты как эти ровно, которые родители то есть собачонок этих — я уж насмотрелась, понимаю, — удивила ее нянечка. — И псинка новая — твоя, что ли? Вот. И чего ты работать-то пошла? Или скучно тебе, или муж бросил, денег не дает. Да ладно, ты не говори, если не хочешь. Мне вот и то скучно дома сидеть, в окно без дела таращиться, да и деньги нелишние, к пенсии-то. Ты потерпи, Галина Борисовна. Я к тому, что вот покрутишься тут недельку-другую — так все забудешь, и мужика своего, и себя самою. Тут у нас самый цирк!

Обалдевшая от такого напора Лина растерялась, не зная, как реагировать: то ли возмутиться тем, что нахальная старуха лезет с вопросами, которые ее совершенно не касаются, то ли спокойно сказать, что персонал должен обращаться к ней на «вы», то ли сделать вид, что все это — пустая болтовня, не стоящая внимания.

— А пойдем-ка, я тебя чаем напою! — вдруг предложила Анна Петровна. — Я смотрю, ты молодец, весь день на ногах, во все вникаешь, а поесть-то ни разу и не поела. У меня хороший чай, ты не думай. И пирожки свои, с капустой. Я не всем предлагаю, а то не напасешься. Игоряша, водитель-то наш, такой-сякой, с утра прибегает: баба Аня, пирожки есть? Я ему говорю — какая я тебе баба, тоже внучок нашелся, а пирогов-то всегда дам, хороший он парень. И Ленке тоже, впроголодь живет девчонка, а считай, при кухне, при паштетах всяких. Бульончики им варит — тьфу! А куска у них не возьмет. Честная потому что. Так я ей пирожков непременно…

Не дожидаясь Лининого согласия, Анна Петровна повернулась и пошаркала куда-то по коридору, а Лине волей-неволей пришлось последовать за ней. Прислушавшись к ее бормотанию, Лина вдруг вспомнила, что она сегодня не пила утром кофе, не завтракала и не обедала, а время уже к ужину, между прочим. И ей вдруг ужасно захотелось домашних пирожков с капустой.

После вкуснейших, тающих во рту пирожков, которых новая директриса под поощрительные речи Анны Петровны умяла несчетное количество, головная боль прошла, толком не начавшись, жизнь стала легче, а события стали развиваться наоборот, будто включили обратную перемотку. Опять приехала Рада, вихрем облетела дом и всю территорию и немедленно навела шороху, углядев множество недостатков. К Лине у нее претензий не было, но Лина поняла, что это — до поры до времени, Рада не из тех, кто делает поблажки себе или другим. Приехал Игорь и забрал сразу шестерых «детишек», которых надлежало развезти по домам на такси. Потом стали приходить за собаками. Если приходили хозяева, то Рада и воспитатели по очереди отчитывались о том, как прошел день, и взахлеб рассказывали об успехах питомца, а соскучившиеся хозяева умильно кивали и наглаживали своих деток. А если приходили домработницы, которые не настаивали на подробном отчете, то им просто отдавали собак вместе с попонками и игрушками.