Барышня-певица, или наследство польской бабушки - Мари Князева

- Вы явно предназначены друг другу судьбой. Ты только посмотри, как она сталкивает вас раз за разом. И как вы глупо и беспощадно влюблены. Это же настоящее безумие!

- Тогда почему мы не встретились раньше у меня дома, на смотринах, чем в этом ужасном клубе?

- Потому что тогда Гаяр не был бы влюблён так безумно. Твоя матушка, как всегда, не разрешила бы тебе спеть, и ты навсегда осталась бы в его глазах обычной, ничем не примечательной стеснительной барышней, каких сотни. А теперь он тебя боготворит. Он готов жизнь положить к твоим ногам. Вот увидишь, он ещё себя покажет. Я в него верю... Мы с ним тогда в парке немножко поговорили. Буквально пару минут. Но я поняла, что ты для него целый мир. Лайла, не бойся ничего - никто не сможет вас разлучить. Это даже твоей маме и его отцу не под силу.

* * *

Вечером, оставшись в спальне одна, я запираю дверь на ключ и раздеваюсь перед зеркалом донага. Снимаю украшения. Распускаю волосы. Вот она я, как есть. Как говорится, в чём мать родила. Немного сутулая - мама вечно ругает и требует распрямить плечи. Грудь небольшая, но есть. Маленькие розово-коричневатые соски. Живот плоский, а вот тазовые кости немного торчат. Тонкие руки. Пожалуй, худовата... Интересно, Гаяру нравятся худенькие девушки? Наверное, раз он так уверенно утверждает, что я красивая.

Я провожу правой рукой по левому плечу, спускаюсь на грудь. Непроизвольно вздрагиваю, нечаянно задев сосок. Какие сильные ощущения! Мама всегда запрещала нам с сёстрами трогать себя. Бывает,задумаешься, сидя в бане, рука случайно окажется на каком-нибудь неподобающем месте - и сразу окрик. Это неприлично. Нельзя.

Я провела ладонью по животу и в нерешительности замерла перед треугольничком густых курчавых тёмных волос. Марьям говорила, что подстригает их, чтобы не было слишком буйных зарослей... Может быть, мне тоже нужно? Но зачем? Ведь я не стану... мы не будем... Мы с Гаяром... О Господи, даже мысленно произнести это сложно...

Успокаивала мысль, что нам пока даже просто встретиться негде, потому что мама меня никуда не пускает, но следом тревожила другая: было бы желание. У меня оно есть, правда, вперемешку с диким страхом... А у Гаяра? Наверняка - да. Он же сказал про объятия и поцелуи - об остальном просто неприлично сообщать девушке. Но я бы хотела услышать. Но было бы неловко до ужаса... Ох, как же это всё сложно!..

Дни тянулись бесконечно. Я набрал столько работы, что за месяц не переделать, и сидел за компьютером по 12 часов подряд, но не проходило и тридцати минут, чтобы я не думал о своей Лазизе. Звонил ей по нескольку раз в день. Если она не могла взять трубку, то сбрасывала и чуть позже перезванивала. Обожаю её голос. Это самый прекрасный звук на свете. Иногда она даже пела мне по телефону, но всё равно этого было бесконечно мало. Мне нужны встречи. Зрительный контакт. Телесный. До боли хочется прикасаться к ней, просто невыносимо. Иногда думал об этом - и мышцы сводило судорогой.

Меня время от времени вызывали в участок, даже устраивали очную ставку с Хасаном - подлец идеально держал покер фейс, как бы иронично это ни звучало. Я понял, что он боится. Что ему необходимо смешать моё имя с грязью, чтобы моим слова никто больше не верил. Чтобы чувствовать себя в безопасности. Возможно, стоило проиграть ему побольше денег, в долг - тогда он успокоился бы? Хотя - какого чёрта? Я не желаю играть по навязанным правилам и сидеть у кого-то на крючке, просто чтобы он меня не трогал. Разберусь и справлюсь, моя совесть чиста.

А вот сердце - в тоске. Вся эта суета отвлекала меня, но ненадолго. Стоило покинуть участок - и начинало душить уныние, гнев, настоятельная потребность что-нибудь сделать, чтобы переломить ситауцию. Но - что?

Однажды после очередного допроса я поехал не домой, а в парк - немного проветрить голову. Я задыхался в своей тесной конуре на окраине, она начала вызывать у меня отвращение.

Я прослонялся по парку добрых два часа, а когда уже направился на выход (всё-таки работа сама себя не сделает), то вдруг встретил странную парочку: мужчина лет тридцати - очень крепкий, мускулистый, с суровым и смутно знакомым лицом - и юная хрупкая девушка. Они держались за руки и брели по траве, никуда не торопясь. Сердце сделало кульбит в груди ещё до того, как я вспомнил, где видел этого типа. Подбежал к ним и тронул его за плечо - в этот момент сознание и озарила вспышка.

- Это вы! - обратился я к девушке. - Вы приходили тогда в парк предупредить меня, что Лазиза задерживается! А он стоял в стороне и прожигал меня ненавидящим взглядом...

Девушка усмехнулась:

- Здравствуйте, Гаяр! Вы что, нарочно караулили нас здесь?

Я проигнорировал её вопрос:

- Как вас зовут?

- Марьям. А это мой жених Азиз.

Я тактично не стал напоминать, что в прошлый раз она назвала его своим охранником. Что ж, в жизни всякое бывает: я ведь влюбился в певицу из мужского клуба, и кем бы она ни была на самом деле, одного этого факта отцу хватило бы, чтобы отказаться дать нам с ней благословение.

- Как вы поживаете? - спросила Марьям, и несмотря на сочувственный тон, в её словах мне почудилась издёвка.

Я нахмурился, скользнул взглядом по каменному лицу Азиза.

- Могу я поговорить с вами наедине?

Каменное лицо потрескалось и стало выглядеть ещё более недовольным. Марьям это, кажется, нисколько не смутило - она даже улыбнулась краешком губ и ответила невозмутимо:

- Говорите при нём - это всё равно, как мне одной.

Дело было совсем не в конспирации. Просто мне не хотелось изливать душу при посторонних. Не то чтобы с Марьям мы были близки, но всё же она девушка, и к тому же, открывать сердце перед одним человеком или перед двумя - это большая разница.

- Я... Мне очень нужно увидеться с Лазизой. Просто необходимо... Вы... могли бы нам помочь?

Марьям закусила губу.

- Скажем так, я хочу вам помочь. И есть пара идей. Дайте мне ваш номер телефона, как только что-то сработает, я позвоню вам - и вы сразу приедете.

Я с готовностью кивнул, Марьям достала из сумочки телефон, но Азиз остановил её, прикрыв рукой экран, и стал записывать сам. Девушка усмехнулась, но спорить не стала. Я протиктовал номер - её жених-охранник записал. А потом ушли, и ещё какое-то время до меня доносился звонкий девичий голос, выговаривающий, впрочем, без злости:

- Ну что за детский сад, Азиз? Ты превращаешься в какого-то буйнопомешанного...

Он что-то бубнил в ответ, но я уже не разобрал.

Она поможет, я верил в это. Марьям не из тех, кто бросает слова на ветер - сам не знаю, как, но я это понял.

И снова потянулись бесконечные часы ожидания. Я не смог уснуть, и в час ночи обречённо выбрался из кровати и снова сел за работу. В этом не было никакого смысла, даже наоборот - вред. Марьям не позвонит ночью, а завтра днём, когда это может случиться, я буду не в состоянии трезво мыслить из-за недосыпа. Но растревоженному сердцу не прикажешь. Сколько могут непрерывно выделяться гормоны,будоража организм? Мои продержались на высоком уровне где-то до шести утра, а потом меня стало рубить. Не помню толком, как дополз до дивана и рухнул на него. Даже голод не спас, хотя во рту ничего не было уже 11 часов подряд.