Последние дни. Том 1 - Тим Пауэрс

– Когда той ночью я отправился спать, моя одежда была залита кровью и вином, – сказал он сейчас.

– Коди больше по части водки, – ответила Дженис и, откинувшись на стенку, пропела: – «Если девчонка любит водчонку…»

– Это мелодия старинной рекламы шампуня «Гало», – сказал Кокрен. – Ты ведь не застала то время, правда? Даже я не помню толком этой песенки.

– Не geber мне zeitgeber, – огрызнулась она и посмотрела на соседей. Несчастный старичок Регеши в десяти шагах от них ел свое мороженое руками. Затем чуть слышно она сказала: – Нам нужно бежать отсюда.

– Думаю, что лучше будет освободиться отсюда, – энергично возразил Кокрен. – Думаю, что нам это удастся. У меня есть адвокат в округе Сан-Матео…

– Который ничего не сможет сделать до завтрашнего утра, так? А завтра утром Арментроут намерен устроить мне еще один сеанс шокотерапии – это точно, мне велели не есть ничего после десяти вечера. Он сказал, что выбрал меня, Дженис, в качестве доминантной личности в этой тесной голове, а Коди он собирается… вывести, как бородавку.

Кокрен открыл рот, не зная, что сказать, и в конце концов выговорил:

– Она тебе нравится?

– Коди? Нет. Она… она сука; извини за выражение, но иного слова не подберешь. Она считает, что я свихнулась, потому… в общем, ты ей совершенно не нравишься. А в ее россказни о том, что она работает по ночам где-то в охране, я совершенно не верю – я думаю, что она воровка.

– Ну… надеюсь, что нет. Но если она тебе не нравится, то почему бы не позволить Арментроуту это сделать?… – Он почувствовал, что его щеки краснеют. – Я имею в виду, он же доктор, а тебе определенно не нужно…

– Костыль, она же реальная личность, точно такая же, как и я сама. Пусть я и не люблю ее, но не могу же я отвернуться и позволить, чтобы убили еще иее. – Она плотно сжала губы и нахмурилась. – Потому что это будет смертная казнь для нее – без суда и следствия, без присяжных и тому подобного. Ты понимаешь, о чем я?

Кокрен сомневался, что Коди более реальна, чем пресловутый товарищ по играм, которого выдумывает себе ребенок, и, уж конечно, не настолько реальна, как Дженис, но попытался оправдаться.

– Понимаю твою логику, – сказал он, тщательно подбирая слова, но тут же добавил, набравшись решимости: – Мне самому стыдно, что я сейчас сказал: пусть Арментроут… Мне больно даже подумать, что над тобой снова будут издеваться.

– Я уверена: он что-то и для тебя готовит, – продолжала она. – Ты, я и Лонг-Джон Бич… Он ни за что не упустит такие «деликатесы».

Кокрен все еще надеялся, что ему удастся отыскать какой-нибудь рациональный выход из положения.

– Мой адвокат…

– Кто? Адвокат? Думаешь, у старика Фокситроута нет адвокатов? Он подсыплет тебе в пищу какой-нибудь порошок, после которого ты сделаешься образцово-показательным психом, будешь бегать голышом и считать себя Иисусом или кем-нибудь еще в этом роде, или, что еще проще, покажет тебе несколько карт Таро, и ты действительно свихнешься. – Она оглянулась по сторонам, потом вновь посмотрела на Кокрена, заметила надпись на его футболке и уставилась на нее. – «Цветочек из Коннектикута»? Невероятно! Невероятно! Черт возьми, для тебя ему достаточно будет показать инструкцию к картам. – Она подергала подбородком и поморщилась. – Зубы болят. Не хватало еще, чтобы кровь из носа пошла.

Одна из медсестер принесла портативную магнитолу, поставила ее на стол и теперь пыталась заставить всех пациентов хором спеть детскую песню «Пыхни, сказочный дракон». Пламтри гудела себе под нос что-то, совершенно непохожее, и, прислушавшись, Кокрен разобрал, что это было «Мы на лодочке гребем».

– Послушай, – неожиданно сказала она. – Что нам необходимо сделать, так это… убежать прямо этой ночью.

Кокрен все еще питал уверенность, что адвокат сможет добиться его освобождения и, возможно, вытащить отсюда и Дженис при помощи каких-нибудь отработанных юридических процедур, и даже добиться отмены предстоящего сеанса шоковой терапии, если получится до него дозвониться. Он похлопал по карманам своих расклешенных брюк и с удовлетворением нащупал там монеты.

– Пойду звонить адвокату, – сказал он и напрягся, чтобы подняться.

Пламтри здоровой рукой схватила его выше локтя.

– Ничего не выйдет, надо бежать…

– Дженис, – возразил он, пытаясь сдержать раздражение, – мы несможем. Ты видела эти двери и замки? И обращала внимание, как быстро появляется охрана, если подается сигнал тревоги? Разве что снова объявится этот твой Флибертиджиббет и устроит еще одно землетрясение…

Она резко отдернула руку и уставилась на него, раскрыв рот:

– Он… звонил тебе?

Импровизированный хор уже отбивался от рук медсестры – Лонг-Джон Бич во всю силу легких орал нескладные, на ходу сочиненные стишки, остальные пациенты несли какую-то свою чепуху, и сестра, выключив музыку, теперь пыталась утихомирить всех, но Кокрен изумленно смотрел на Пламтри.

– Кто? – осведомился он, повысив голос из-за песенной какофонии и собственного тревожного недоумения. – Флибертиджиббет? Нет, ты сама рассказала мне о том, как семнадцатого октября оказалась в оклендском баре…

– Я никогда не говорила ничего подобного, и о том свидании, и никто из нас не стал бы! – Ее трясло. – С какой бы стати?

– Пото… Дженис, господи, потому что я рассказал тебе, как в тот самый день познакомился с женой: когда началось землетрясение, она упала с лесенки, и я поймал ее. А в чем?…

– Боже мой, только нетак! – Она быстро заморгала, и Кокрен увидел, что из внутренних уголков ее глаз действительно потекли слезы. Зрачки сделались крохотными, еле различимыми. – Зачем ты его упомянул, чертов кретин! Я сама могу справиться с замками… во имя Отца, и Сына, и Святого Духа! Ха-ха-ха, цветочек-фигочек! Желаю тебе оказаться на его пути.

Кокрен уже не слушал ее – он встал во весь рост и, нагнувшись, поднял на ноги Пламтри.

– Приготовься к побегу, – сказал он. – Мне кажется, сейчас начнется беспорядок.

Лонг-Джон Бич и два-три других пациента схватились за край стола, приподняли его и, продолжая нестройно вопить, принялись поднимать дальше; миски и ложки посыпались, цветастая клеенка поползла вниз, а потом стол с грохотом рухнул столешницей вниз.

– Пиратский корабль лозами расцветет… – распевал однорукий, – Как только Он имя свое назовет!

– Зеленый код! – завизжала медсестра. – Сигнал тревоги!

Кокрен теперь слышал рокот – тяжелый басовый звук, который, казалось, исходил от пола, от самой почвы под фундаментом из бетонных блоков. Ему пришлось поспешно расставить ноги, чтобы удержать равновесие.

– Повторный толчок, – чуть слышно сказал он, – после того, что случился сегодня днем. – Он взглянул на Пламтри и покрепче стиснул ее предплечье, потому что ее лицо побелело, исказилось от нескрываемого ужаса, и он испугался, что она сорвется с места и побежит, не разбирая дороги. – Держись рядом со мной, – громко сказал он.