Имитация страсти - Евгения Михайлова

– Да! – вдруг белыми губами произнес Коля. – Я против вас, потому что вы теперь заодно.

Слезы хлынули у него из глаз, струи потекли по шее, груди и как будто сломали его тонкую фигурку. Мальчик упал на пол и сжал голову руками. Не кричал, не стонал, только тоскливый продолжительный и прерывистый всхлип сотрясал его тело.

– Прекрати истерику! – грозно проговорил Александр, встав над ним.

– Выйди, Саша, – я постаралась сказать спокойно. – Просто выйди, я тебя позову.

Он посмотрел на меня бешеными глазами, но послушался, хлопнув все же дверью.

– Коля, – я опустилась на колени перед ребенком. – Есть вещи, которые я не могу изменить. Никто не может изменить такие вещи. Невозможно вернуть твою маму. Я захотела жить вместе с вами, чтобы больше не оставлять вас одних. Я хочу, чтобы мы не разлучались, чтобы еще больше подружились. И чтобы вы поверили в то, что я давно и сильно вас люблю. Но если ты точно знаешь, что со мной вам станет хуже, чем сейчас, я уйду. Только скажи.

И тут раздался отчаянный крик-вопль – плач-клич… Никогда не слышала такого призыва. То был голос Пети:

– Ксю! Моя Ксю! Не уходи! Я заболею, я умру, я не пущу тебя, Ксю!

И мне на колени, в руки упало горячее родное тельце, все мокрое от слез. И жаркий ротик шептал какие-то ласковые слова, а влажные ресницы касались моих щек. Я никогда не испытывала такого невероятного, такого горького, такого пламенного и хрупкого счастья-отчаяния. Когда я была в состоянии что-то видеть, Коля сидел рядом с нами.

– Оставайся, Ксюша, – сказал он, как взрослый. – Нам будет плохо без тебя.

Первая ссора с мужем была из-за того, что он не хотел брать детей с нами в свадебное путешествие.

– Я устрою их в любой супер-пупер-лагерь, они там от радости и не вспомнят про нас. Но медовый месяц под присмотром двух спиногрызов, при всей моей любви к ним, это бред какой-то.

– Александр, – ответила я. – Выбор у тебя такой. Или мы едем вместе с детьми, или ты едешь один. И при этом у меня не будет никаких претензий на тему: с каким количеством женщин ты проведешь свой медовый месяц. Речь именно об этом: у нас разное представление о меде.

Он поорал еще полчаса, потом согласился.

Через пару недель мы все вылетели в Италию. Перед самым отъездом я получила смс от Валентина: «Поздравляю и соболезную. Понадобится помощь – я на связи».

Я ответила: «Хорошо. Выпьем как-нибудь стоя и не чокаясь».

Что рассказать о путешествии? Мы были в Италии, Франции, Англии. Не заглянули только в свой дом в Санта-Фе.

Главное: в течение этого месяца были моменты, когда я совершенно забывала о своей отверженности в мире благополучных людей. Так повезло, что на набережной Круазет, у Дворца мы оказались во время кинофестиваля. И мой муж-решала устроил все таким образом, что мы спокойно прошли по красной дорожке с кинозвездами. Мне даже удалось сделать фото ноги Анжелины Джоли, почти рядом с Петей, глаза которого стали совсем круглыми от восторга.

В Италии и на юге Франции мы, кажется, все время ели. Причем не в дорогих, пафосных ресторанах, а в обычных дешевых пивных, бистро. Ничего более вкусного я никогда не ела, а вина, от которых не пьянеешь, а только взлетаешь над всей тяжестью бытия, казались райскими напитками. Я даже разрешила один раз Коле сделать глоток, а Пете лизнуть красного волшебного вина.

Самым невероятным потрясением, даже полным выпадением из действительности, как в машине времени, стал Форти-Холл: Поместье с садом в Лондоне. Построено в XVII веке по заказу купца Николоса Рейнтона, разбогатевшего на продаже тканей и фурнитуры из Европы и Азии и ставшего лорд-мэром Лондона, человека очень сильного, умного и непокорного, который последовательно продвигал свою независимую политику и, несмотря на свой очень высокий пост, постоянно находился в оппозиции и к королям, и к парламенту. Дом и поместье исторически были местом приема многих королей, в том числе здесь неоднократно бывала и проводила время нынешняя королева Великобритании Елизавета II.

Это частный дом и сад, но для посетителей все открыто бесплатно. И еще одна замечательная особенность этого дома и сада: здесь не только все можно рассматривать и трогать руками, но и все можно попробовать, примерить, пожить жизнью исторической эпохи.

Мы побывали в спальне королевы, и Александр сказал мне, что может устроить так, чтобы нам разрешили переночевать там. Никому, кроме российского решалы, такая идея, конечно, в голову не придет. Впрочем, он тут же сам и отменил свое предложение, осмотрев качество матраса, твердость подушек и аскетизм самого ложа – узкого и неудобного.

– Все могут короли, – рассмеялся он. – А простой человек купит себе кровать, на которой можно спать и не только.

Мы жили совсем в других местах, на облаках заоблачного комфорта. В основном это были самые дорогие отели. Но на озере Комо и на юге Франции мы жили в роскошных виллах с прислугой. Александр сказал мне, что заранее арендовал на время эти дома.

У меня возникли большие сомнения: масса деталей, указывавших на то, что его все считают хозяином. Да и знал он все до мелочей, как хозяин.

Я запомнила адреса, все узнаю у Бади, какие проблемы.

В Москву мы вернулись отдохнувшими, загоревшими. Дети окрепли и поправились.

Одно обстоятельство ни на минуту не переставало тревожить меня во время всего отпуска. Отношения Александра и Коли оставались опасно напряженными, готовыми взорваться каждую минуту. Мальчик чего-то постоянно боялся и не доверял отцу.

Это выражалось в мелочах: в его реакции на любые, самые безобидные предложения Александра, в том, с каким выражением лица Коля слушал за общим столом рассказы и шуточки подвыпившего отца, которые тому казались очень забавными.

Александр раздражался, впадал в ярость, с трудом сдерживался от грубости и насилия. Я стояла между ними, как безоружный воин – миротворец на поле боя. Недостаточность интеллекта Александра полностью открылась в этом конфликте. Ему так был ненавистен любой протест, любое сопротивление, что не имели значения ни возраст Коли, ни то, что это родной ребенок.

Впрочем, какое-то оружие у меня было. Страсть Александра ко мне была еще такой сильной, что он мне прощал даже открытый протест и сопротивление. А я уже терпела нашу противоестественную близость, сжав зубы, как во время пытки. Интимная связь с существом другого вида – это надругательство над природой. Над моей природой. Но никто не думал, что будет легко за порогом той западни, в которую я вошла совершенно сознательно и добровольно.

Прилетел Пономарев, церемонно поздравил нас со вступлением в законный брак. И в тот же день показал мне номер и код счета Александра в американском банке, где для меня была выделена часть – пятьсот тысяч долларов. Это то, чем я могла распоряжаться в любое время по своему усмотрению.