Остров Веселых Робинзонов - Владимир Санин

– Простите, что я вас недослушал, – вызывающе сказал он. – Вы, кажется, хотели продемонстрировать свое ясновидение?

– Друзья, – помолчав, сказала Машенька, чуть улыбаясь, – какого вы мнения о моем поведении в первый день, даже в первый час нашего пребывания на острове?

Я искренне оценил это поведение на пятерку и вы­разил свое восхищение железной выдержкой и мужест­вом, с каким Машенька вышла из невероятно трудного положения.

Антон высказался менее лирично. Он полагал, что десяток собравшихся вместе чертей не могли бы так взбаламутить компанию мирных и тихих людей, как это ухитрилась сделать Машенька. Однако он признал, что в этой достаточно острой ситуации главный врач санатория держала себя с редким самообладанием.

– Вы все ошибаетесь, – спокойно подытожила Ма­шенька. – Я перетрусила, как мышь. Я была почти увере­на, что меня выпорют ремнем, и надеялась только на сча­стливый случай и… на Зайчика. Я сразу заметила, что он…

– Ну! – нетерпеливо потребовал Антон.

– Меня уважает, – закончила Машенька. – А по­чему вы…

Я приложил палец к губам, Машенька запнулась и едва заметно кивнула. Антон, который уткнулся носом в песок и замер в ожидании расплаты за неосторожную реплику, облегченно вздохнул. Машенька продолжала:

– И теперь открою вам один секрет, друзья: если бы в тот момент вы проявили твердость и настояли на не­медленном возвращении, я вынуждена была бы усту­пить. Так приказал Иван Максимович. Потапыч знал все. По первому же моему знаку он готов был отравиться на лодке за катером, и спустя несколько часов вы оказались бы в настоящем санатории. Да, не удивляй­тесь! Это в пяти километрах, на острове Сосновка. Там были приготовлены для вас места, и там вас ждали. Я просто плакала от радости, что вы решили остаться!

– Недурно, – проговорил Антон. – Ослы мы пер­востатейные, ничего не скажешь. Хотя теперь, пожа­луй, с этим не согласится даже Раков. Однако скажите, мадонна: зачем вам лично понадобилась вся эта робин­зонада? Только для того, чтобы научить Прыг-скока доить корову?

– Хотите знать правду? – Машенька смущенно улыбнулась. – Вы – первая моя научная работа, моя тема, понимаете?

– «Олег, не будь ретроградом, в науке каждый идет своим путем!» – процитировал я.

Машенька засмеялась.

– Это я говорила в кабинете, я думала, что вы корреспондент. Ох, как страшно было! Если бы не Иван Максимович, мою тему на ученом совете подня­ли бы на смех. А он поверил и сказал «да». Я побывала в районных поликлиниках и сделала выписки из исто­рий болезни. У многих действительно была сильно рас­шатана нервная система. Кроме Антона, конечно, у ко­торого вместо нервов – капроновые нитки. Я знала, что Лев Иванович страдает сильными головными боля­ми, что бессонница у Ладьи приняла хроническую форму, а Станислав Сергеевич очень раздражителен.

Но я была убеждена, что труд и сон на свежем воздухе лучше любых ванн излечивают нервную систему, и мне было радостно видеть, как крепко спят и наливаются силами мои любимые робинзончики…

– Это я могу подтвердить! – послышался сверху го­лос Шурика. – Мы с Игорем Тарасовичем сейчас бок­сировали, и он так двинул меня в подбородок, что до сих пор звенит в ушах! Поднимайтесь наверх, Раков при­глашает всех к столу. Миша, Антон, целуйте Машеньку, Потапыч сказал, что ей сегодня двадцать пять лет!

Машенька укоризненно посмотрела на Шурика. Мы церемонно пожали ей руку.

– Не устроить ли нам по этому поводу небольшой сабантуй? – предложил я, одеваясь.

– Посмейте только, – сердито сказала Машень­ка. – Подумаешь, событие, каких-то жалких двадцать пять лет.

Антон согласился, что событие, безусловно, не из тех, которые влияют на ход истории, но мое предложение поддержал. Машенька взмолилась, пыталась спорить, но было уже поздно: к нам сомкнутой колонной прибли­жался весь наличный состав коммуны. Слышались при­ветственные клики. Мы не позволили Машеньке убежать и заставили ее испить чашу до дна. Борис произнес речь, в которой высокопарно назвал Машеньку «королевой Острова Веселых Робинзонов» и перечислил ее заслуги. Затем он преподнес августейшей особе искусно вырезан­ную из дерева коровенку с надписью «АЗОКЮЛГ». Игорь Тарасович подарил королеве свою книгу «В поисках ка­менного века», Ксения Авдеевна – вязаную кофточку – продукт трехнедельного труда, а Зайчик – боксерские перчатки. Юрик и Шурик вручили Машеньке отличную авторучку, но Прыг-скок вовремя заметил пропажу и поднял скандал, после чего преподнес авторучку сам.

Едва ли не до слез всех растрогал Шницель. Пес, с которым Антон быстро провел соответствующую ра­боту, жалобно скуля, положил к Машенькиным ногам свое величайшее сокровище – чуть начатую кость. Видя, что сердце у пса буквально обливается кровью, Машенька великодушно возвратила подарок, и Шни­цель, не тратя времени даром, тут же умчался подальше от этого опасного места.

Едва мы уселись за стол, как Борис провозгласил:

– Трепещите, любители сенсаций! Сейчас Зайчик всех нас пошлет в нокаут: у него в колодце охлаждается бутылка шампанского!

Мы зааплодировали, а Машенька благодарно кив­нула чрезвычайно польщенному Зайчику. Спустя мину­ту он уже священнодействовал над заветной бутылкой.

– Стаканы, держите стаканы! – суетясь, кричали Юрик и Шурик. – А то сейчас как брызнет! Ух, как брызнет! Берегись!

– Что такое? – тупо спросил Раков.

– Ну и шутник же вы, Зайчик! – неодобрительно проговорил Прыг-скок.

Не в силах дать оценку этому сверхъестественному факту, Зайчик оторопело смотрел, как Машенькин ста­кан наполняется самым обыкновенным молоком.

– Му-у-у, – тихо протянул Шурик.

Зайчик поставил на стол бутылку и с глубоким по­дозрением посмотрел на братьев, которые тут же выпу­чили на него свои блестящие глаза.

– Где шампанское? – грозно спросил Зайчик.

Братья дружно замотали головами и неожиданно начали подмигивать Прыг-скоку.

– Что вы хотите сказать своими глупыми знаками? – возмутился Прыг-скок. – Уж не то ли, что я украл шампанское?

Братья охотно закивали, а Шурик восторженно шепнул:

– Ох, и ловкач же вы, Станислав Сергеевич!

– Даже смешно! – Прыг-скок засмеялся искусст­венным смехом. – Какая нелепость!

Юрик обиженно повел плечами, поднялся и извлек из-под полы пиджака Прыг-скока пропавшую бутылку шампанского. Над столом пронесся стон.

– Я… не я… – пролепетал Прыг-скок, растерянно глядя на Зайчика, стоявшего в самой угрожающей позе.

– Стыдно, Станислав Сергеевич, – сурово сказал Юрик. – А еще известный артист, заслуженный! Из-за вас могли пострадать ни в чем не повинные порядоч­ные люди. Правда, Шурик?

– Угу, – промычал Шурик, набивая рот свежим теплым хлебом.

– Вот салаки! – восхитился Потапыч. – И смотрят еще, воблы сушеные! Да я сам видел, как они бутылку пустую молоком наливали, а потом настоящую товари­щу Прыг-скоку подложили!