Истории нежного детства - Елена Королева-Гермаковская

– Ну хорошо, допустим! – сбавила тон первая старушка. – Кто же тогда виновник? И кому стену на площадке мыть? Лично мне некогда. Генеральная уборка квартиры запланирована.

– Но уж и не мне! – сверкнула глазами Ольга Павловна. – А тому, кто это безобразие сотворил!

Старушки решили вычислить виновника, а потому принесли тетрадь, ручку. Они уселись рядышком на скамейке и стали заставлять всех входивших в подъезд мальчишек писать предложение: «Света, я тебя люблю!»

В небе светило солнце, сладко пели воробышки. Благоухала весна, семидесятая в жизни наших уважаемых пенсионерок.

– Вы что тут делаете, гражданочки? – поинтересовался проходивший мимо участковый Григорий Иванович, или попросту Гриша.

– Нарушителя по почерку распознаём! – загадочно ответили старушки и, перебивая друг друга, рассказали о происшествии.

– Ну-ка, предъявите подписи предполагаемых виновников! – приказал молоденький полицейский.

– Пожалуйста, Григорий. Вам, как власти, доверяем и разрешаем.

Гриша долго рассматривал тетрадь в голубую клеточку, страницы которой были вдоль исписаны признаниями в любви неизвестной Свете. Затем, вместе с бабушками поднялся на второй этаж, сличил записи с оригиналом и сказал:

– Очень похоже, что это почерк Николая Крюкова!

Лицо Колиной бабушки стало красным. Рот сам собой открылся.

Из него посыпались обиды и угрозы:

– Нет, не он! Не мог мой Коленька. Я буду жаловаться! И вообще, внук давно про Светку забыл. Вторую неделю с Риточкой Комаровой из сто второй квартиры гуляет. Ей на велик конфеты привязывает!

В это самое время сверху послышался шум открываемой двери. Вниз по лестнице, опираясь на палочку, стал спускаться пожилой пенсионер Николай Петрович Соловьёв. Одет он был в праздничный костюм. Поверх белой рубашки был повязан тёмно-синий галстук. В его руках благоухал букетик первых весенних цветов – подснежников. Старичок ласково посмотрел на одну из старушек и, волнуясь, сказал:

– С первым днём весны вас, девочки. Светочка, моя милая одноклассница! Помнишь, много лет назад в этот самый день мы познакомились?

Участковый Гриша поглядел на испачканные красным фломастером руки пенсионера. И, посмеиваясь, удалился.

А Николай Петрович протянул даме своего сердца цветы, поцеловал её руку. И потихоньку продолжил путь.

– Я же говорила, что это не Колька! – усмехнулась Ольга Павловна.

– Да, ты была права, – грустно сказала Светлана Ивановна. – Это не твой, а мой Колька. Первая, похожая на сказку, любовь.

Эта история произошла глубокой осенью. В ту пору я жила одна. Ни мужа, ни детей, даже кота у меня не было.

Ну вот, замочила я бельё в ванной и решила заняться вязанием. Сижу на диване, вяжу варежки из белой шерсти и мечтаю: кто бы бельё вместо меня постирал. Вдруг слышу: «Буль-буль, буль-буль».

– Что такое? – думаю. – Может быть, я кран забыла закрыть? Или меня новый сосед с верхнего этажа затопил?

Отложила я вязание, вошла в ванную и ахнула. Гляжу, на мыльнице, будто на лодочке, плавает мальчик. Сам он махонький, синенький, ростом с зубную щётку, и рубашка у него до пяточек вся мокрая. Полощет ручками моё бельё и приговаривает:

– Буль-буль, буль-буль.

Я присела на край ванны и спрашиваю:

– Мальчик, кто ты такой? Откуда?

А он мне отвечает:

– Я живу в воде. А зовут меня Буль-Булька.

– Зачем же ты ко мне пожаловал?

– Так ведь ты сама просила о помощи!

– Ничего не понимаю. Что тебе надо?

Малыш застенчиво улыбнулся и отвечает:

– Ничего. Я постираю бельё, а ты свяжешь мне штанишки.

– Какие штанишки?

– Зелёненькие. Это мой любимый цвет. С помпончиками. Я в них греться после плавания буду. А то вода знаешь какая холодная!

Я охнула:

– Чего же ты без мыла стираешь? Да ещё в ледяной воде?

А он:

– Я и без мыла хорошо умею. А воду такую ты сама налила. Бр! Бр! Бр! Замерзаю…

Я живо взяла его на руки, закутала в полотенце, принесла в комнату, на батарею сушиться положила. Высунул он рожицу из полотенца и пальцем на ванную показывает:

– Давай, развешивай бельё. Чи-истое!

Я не стала спорить с чудиком, быстренько развесила бельё.

И удивилась его чистоте и свежести. А Буль-Булька, довольный, прыгнул на стол, вокруг шкатулки с нитками пробежал и говорит:

– Открывай да за работу принимайся!

Я сняла с гостя мерки, достала узенькие спицы, катушку зелёных ниток и принялась за вязание. Пока вязала, Буль-Булька исчез.

Слышу, в кухне что-то грохочет. Прибежала, смотрю, мой гость в раковине стоит, ручкой тарелку моет.

Я рассердилась и кричу:

– Ты мне всю посуду перебьёшь! Зачем из комнаты убежал?

– А я, – булькает, – стирать и мыть люблю!

– Да-а? Интересно знать, что ты ещё умеешь?

– Больше ничего не умею. Ведь я – Буль-Булька!

Скоро я связала малышу чудесные зелёные штанишки и свитерок в придачу. Осталось смастерить помпончики да пришить их. Вот решила передохнуть – угостить гостя чаем. Накрыла стол свежей скатертью, поставила чашку для себя, а для гостя – крышечку из-под лимонада. Принесла вазочку с земляничным вареньем, конфеты. Насыпала на блюдце горку сухариков.

– Угощайся! – говорю.

А Буль-Булька головкой замотал:

– Я есть не умею.

– Как так?

– Я пить умею.

Налила я из чайника в крышечку воды, добавила капельку земляничного варенья, размешала.

– Пей, пожалуйста.

Не успела глазом моргнуть, он всю воду выпил. Попросил добавки один раз, второй, третий. Потом зевнул, побарабанил кулачком по раздувшемуся животику, на ладонь ко мне залез, спать попросился. Положил головку на недовязанную варежку и заснул.

Спит, весело похрапывает: «Хр-буль, хр-буль». А над его головой мыльные пузыри летают. Чудеса да и только!

Я посмотрела полчасика телевизор, смастерила крохотные помпончики для штанишек, пришила их. Чуть-чуть повязала варежку и пошла высохшее бельё гладить.

Утром проснулась, вижу – Буль-Бульки опять нет.