Учитель музыки - Алексей Анатольевич Притуляк

    Что-то уж слишком настойчиво они все акцентируют внимание на этом запахе. Не такой уж он и явный – если специально не принюхиваться, так и вряд ли учуешь. Наверное, по плану, кому-нибудь из них пора уже «совершенно случайно» обнаружить в шкафу Эриксона-Скуле труп.

– Да забудь ты про этот запах, – улыбнулся он и прижался губами к её уху. – Я хочу тебя.

– Но я задохнусь, – прошептала она, а шея её моментально покрылась гусиной кожей от прикосновения Эриксона. – Нет, правда, я не смогу в такой вони. Пойдём тогда ко мне.

– К тебе? Куда?

– Ко мне, куда же ещё, – улыбнулась она. – Ты правда какой-то не такой последнее время.

– К тебе, да, хорошо, пойдём, – кивнул он. – А это далеко?

    Она перестала улыбаться, с опаской заглянула ему в глаза.

– Перестань разыгрывать, – сказала вроде и со смехом, но в глазах её читался скорее испуг.

– Я просто… – замялся Эриксон. – Последнее время я… у меня с мозгами что-то… иногда не могу вспомнить даже собственного имени.

    Она с тревогой покачала головой:

– Я давно говорила, что тебе нужно показаться психологу. Я дам тебе денег. Потом как-нибудь вернёшь.

– Иди к чёрту, – грубовато ответил он, как должен был, наверное, ответить Якоб Скуле на подобное предложение.

    Она улыбнулась, снова поцеловала его.

– Ладно, идём, – потянула за руку в прихожую. – Только флейту прихвати.

– Флейту?

– Нда-а, – загадочно прищурилась она.

    Когда он вернулся из спальни с инструментом, Линда уже ждала на площадке – видимо чтобы не дышать вонью из шкафа. Едва он появился, она нетерпеливо схватила его за руку и потянула по лестнице наверх.

– Куда мы идём? – удивился он.

– Ко мне, куда же ещё, – отозвалась она.

    И тут до него дошло, что Линда жила в четвёртой.

    Они прошли мимо Йохана, который при виде Эриксона насупился и ехидно усмехнулся. Хотелось дать ему затрещину, но Линда тащила его наверх.

    Открыла дверь четвёртого номера и втолкнула его в прихожую.

    Он ожидал типичного запаха женского жилья, но пахло здесь нежилым помещением, будто в квартиру не возвращались месяца три-четыре.

    Когда Линда включила свет, он увидел пустую прихожую и полупустую гостиную, которая, кажется, не очень отличалась меблировкой от квартиры Клоппеншульца. Ему даже подумалось на миг, а не снят ли весь этот дом на время, ради инсценировки, которую они устроили для него, Эриксона. Кое-как, наспех, обставили квартиры, те, на которые хватило времени и денег – поскорей отыграть свою пьесу и съехать.

– Когда ты была здесь последний раз? – попытался улыбнуться он. – Год, два назад?

– Я же здесь не живу, – объяснила она. – Снимаю на всякий случай, а живу у матери. Наверное, откажусь от неё. После того, как Мирабет убили, я пыталась взять в долю кого-нибудь из девчонок, но никто не захотел, а одной платить за неё дорого. В общем-то, она мне и не нужна – так, шального клиента перехватить иногда, но с этим кризисом мужики что-то совсем зажатые стали, так что шальные клиенты становятся всё шальнее и шальнее.

    Она сбросила ветровку, провела его в полупустую спальню, толкнула на одну из двух кроватей, взяла из рук флейту и положила на тумбочку подле. Принялась стягивать с него рубаху.

– Выпьешь, чего-нибудь на посошок? Есть бурбон и мартини.

– Бурбон.

    Она открыла тумбочку, порылась в ней.

– Я тебя обманула, – сказала со смехом. – Нет ни того, ни другого. Кто-то всё вылакал.

    Отбросив рубаху, повалила его на кровать, уселась сверху, приподняла и без того короткую юбку, обтянувшую бёдра, указала глазами на свою грудь. Он принялся расстёгивать на ней блузку. Открылся в распахе розоватый лифчик, под которым уютно устроилась небольшая грудка. Эриксон сдёрнул бюстгальтер, ощупал эти белые, тугие полушария с пуговками сосков, взвесил в руках.

– Десять крон, – прошептал он.

– Чего? – улыбнулась Линда.

– Ты содрала с Йохана десять крон вот за это, к тому же – через свитер.

– А-а, – рассмеялась она, – вон ты о чём.

– Ты надула мальчишку, бедняга явно переплатил.

– Ах ты мерзавец! – она принялась суматошно молотить его кулачками. Смеясь, они несколько минут барахтались в шутливой драке, пока он не позволил Линде победить, и тогда она улеглась на него сверху и, зажав его голову в ладонях, принялась покрывать лицо медленными прочувствованными поцелуями.

    Когда он уже начал заводиться от её языка, заблудившегося у него во рту, и от упругих апельсинов её грудок, прижимавшихся к его груди, на кухне кто-то кашлянул. Эриксон вздрогнул и открыл блаженно прикрытые глаза.

– Что такое? – Линда уставилась на него.

– Там… на кухне кто-то…

– Это холодильник, дурень, – фыркнула она, снова припадая к нему.

    Это не был холодильник. Эриксон готов был поклясться, что это кто угодно, но только не холодильник. Поэтому теперь он лежал и прислушивался, пытаясь сквозь Линдино сопение и чмокание услышать какое-нибудь движение на кухне.

    Да, вот совершенно отчётливо скрипнула половица, шаркнула по ней чья-то подошва. А вот отодвинули попавший под ноги табурет.

– Да перестань ты, – прикрикнула Линда, почувствовав его отсутствие, поглаживая и разминая у него между ног. – Я тут вовсю стараюсь поднять его, а он думает о холодильнике. У тебя, между прочим, остался всего час.

– Но там кто-то ходит, – пробормотал он.

– Ты сумасшедший, – покачала она головой, стягивая розовые трусики. – Хочешь пойти посмотреть?

– Нет, – он потянулся к ней губами.

    Эриксон ещё вслушивался то и дело, но её старания разбудить в нём похоть всё больше и больше отвлекали его внимание от кухни. А когда он почувствовал, как Линда вбирает в себя его член, сидя верхом, покачивая тазом из стороны в сторону, когда услышал её прерывающееся дыхание и увидел застывшую во взгляде потерянность, всё пошло к чёрту…

    Он уже был на подходе, уже вцепился в её ягодицы, поторапливая, напрягшись, чувствуя, что вот-вот… когда в прихожей хлопнула дверь.

– Ты слышала? – спросил он, открывая глаза, замирая.

    Но Линда не отозвалась, она только увеличила темп и яростно раскачивалась над ним и громко стонала, вынудив его в конце концов против собственной воли закряхтеть и потеряться, захлебнуться в оргазме – слишком близко он успел к нему подойти, чтобы сопротивляться её атаке.

– Ну ты и скотина, – простонала она ему в ухо, когда немного отдышались после финишного рывка.

– Ты слышала, как хлопнула входная дверь?

– Параноик.

– Но я отчётливо слышал.

– Да пошёл ты.

    Она слезла с него, вытянулась рядом.

– Ну, прости, – он повернулся к ней, поцеловал в сосок. – Я был сам не свой из-за этих звуков. Последнее время я… Знаешь, не очень-то приятно, когда кажется, что рядом кто-то есть в такие