Ты моё дыхание - Ева Ночь

Он снова делает это: не просто вручает верхнюю одежду, а придерживает, помогая мне одеться. А я… от неловкости руками в рукава не попадаю. Не привыкла. А он, не стесняясь, склоняется, чтобы застегнуть замок. Шарф мне на шею наматывает и стягивает покрепче.

И я вдруг понимаю: он не напоказ это делает, не для тётки старается. Такой есть – воспитанный. Все его движения естественные, без напряжения, без обязаловки.

– Пойдём? – протягивает он мне большую сильную ладонь.

Я невольно оборачиваюсь, прислушиваясь к голосам в отдалении.

– Не переживай, Вовка твой никуда не денется. Сейчас Арк с ними справится одной левой. Пойдём, дадим им простор для маневров. Басти наконец-то выпустим.

Собака заволновалась, завиляла хвостом, смотрела на нас жалобно, но я всё же не могла уйти просто так.

– Я сейчас, – кинула виноватый взгляд на Костю и заглянула в комнату.

Арк нёс их на руках. Маленькую Асю и моего пухленького Вовку. Вовка выглядел довольным и невероятно счастливым.

– Давай, помогу, – кинулась я к ним и попыталась забрать Вовку, за что заработала полный удивления взгляд Аркадия.

– Идите, девушка, идите, мы тут и сами без вас справимся. Мне будет гораздо спокойнее, если Константин всецело вами займётся и не станет шнырять глазами по сторонам.

– Ну ты что, в самом деле? – возмутился Вовка. – Я уже не маленький и сам справлюсь!

– А если нет – мы поможем, – подмигивает Алла и кивает в сторону Кости, что так и ждёт меня в прихожей.

– Пойдём, заботливая мама, – снова протягивает он мне ладонь, и я, возвращаясь, вкладываю в неё свою. Руки у него горячие, и это так приятно.

Дверь наконец-то открывается, Бастинда пулей вырывается на волю. Мы выходим вслед. Мороз тут же щипает за щёки, но я с удовольствием вдыхаю холодный воздух полной грудью.

Костя

Дети носились как угорелые и кричали, будто стадо бизонов, вырвавшееся на волю. Они мычали, хрюкали, гавкали вместе с Басти, смеялись, повалившись в снег. Вовка учил Аську ангела делать.

– Смотри, это просто! – показывает он младшей Драконовой, как рисовать на снегу крылья, и та, как настоящая обезьянка, всё повторяет.

– Думаю, за сегодня у неё словарный запас значительно расширился, – замечает Алла, потягивая горячий чай на травах. Редкая гадость, как на мой вкус, но ей помогает – и ладно. – Аська сегодня не умолкает. У меня в ушах её голос торчит, хоть вытряхивай.

– Потерпи, Оса, – щёлкает её по носу Арк, – детям нужно развиваться, пусть трещат, здорово же!

Ему всё нравится. Оптимистичный, сукин сын. Я вижу, как восхищённо поглядывает на него Софья, и внутри снова ворочается нечто тёмное и малообъяснимое. Нет, я знаю, что это такое, но мириться с этим никак не желаю. Ни с своими чувствами, ни с Софьиными симпатиями.

На какое-то время мы с Аркадием выпадаем из общей картины: занимаемся шашлыками, а девочки, укрывшись в пристройке, разжгают печку и накрывают на стол.

Хорошее место для зимнего отдыха. И не дома, и согреться есть где. Это под тёткиным чутким руководством тут всё оборудовали. Такой себе «охотничий» домик или сторожка.

Там пахнет поленьями, немного смолой и зимней свежестью.

– Ты давай, за детьми пригляди, – командует Арк, – а я тут сам управлюсь.

Я не спорю. И сегодня он меня даже не бесит. Впрочем, мы давно как-то примирились друг с другом. Так, подкалываем немного, а в общем целом ладим. Но, мне кажется, Драконова по-настоящему отпустило только сегодня.

– Костик, ты только не обижайся, – бесшумно появляется рядом Лика. За детским ором я и не услышал её шагов. – Но ты бы о девочке побеспокоился. У неё ботинки совсем не зимние. И курточка не годится.

Я до боли сжимаю челюсти. Моя добрая, очень внимательная Лика.

– Я работаю над этим, – произношу мрачно.

– Гордая очень, да? – Лика прозорливая, видит слишком много. – Правильная девочка. Но ведь и ты – упрямый мальчик. Только не дави на неё. Не спугни. Потихонечку. Вода камень точит. Любовь не сразу крылья расправляет. Гордые девочки не сразу сдаются – им время нужно. А ты рядом будь, поддержи. Хорошая она, только хлебнула, видать, много.

Она поучает меня. Говорит то, что я и сам знаю. И её слова – как наждачная бумага грубая – ездит по самому больному, но Лика меня не бесит. Даже наоборот. Спокойнее от её слов становится.

– Я её разуться заставила. Ноги мокрые, а молчит, терпит. Посадила возле печки и ботинки сушиться поставила, – вздыхает она тяжко. – Бегала с детворой по снегу – и вот… Ты ж умный у меня, Кость, придумай что-нибудь. И не бедный, к тому же. Девочке помочь надо. Я ведь вижу, как ты вокруг кругами вокруг неё, а она – как зайчик пугливый. Оттает, если правильно подойти. Видела, как вы целовались. Нравишься ты ей – верю теперь.

Я бы хотел обмануться, как Лика, но знал же: рано ещё вообще какие-то выводы делать. Не всё так просто. Поэтому я просто промолчал. Не тянуло меня откровенничать. Достаточно того, что она верит и надеется, а остальное как-нибудь решу сам.

– Всё, хватит воздухом дышать, – сказал я мелочи, – идём греться.

И детишки послушно побежали к сторожке. Бастинда возглавила наше маленькое войско.

В маленьком домике при нашем появлении сразу становится тесно, зато шумно и необычайно уютно.

Пока Алла хлопочет и снимает с детей верхнюю одежду, я застываю в дверях. Софья сидит за столом и колет орехи. Припахали. Делает она это с таким удовольствием, что я невольно залюбовался.

Волосы у неё растрепались, румянец на щеках. Пальцы тонкие, но крепкие. У Софьи нет маникюра – ногти под корень обрезаны, но я всё равно зависаю. Эти руки знают, что такое тяжёлый труд. Эти руки привыкли к тяжести ребёнка, орехи колют уверенно и точно. Никакой неловкости или слабости, хотя сама девушка – очень хрупкая на вид.

Контраст. Снова разница, что заставляет задуматься, присмотреться, остановиться. И мне кажется, чем больше я буду на Софью смотреть, тем больше буду находить достоинств. Может, потому что не ищу недостатки. Не вижу, хоть они и есть, без сомнений, как и у любого человека.

Ноги у неё в тёплых носках. Вязанных. На Лику иногда находит, и она вяжет носки и шарфы. Больше ничего не умеет или не хочет. И вот эти носки из грубой, но натуральной шерсти сейчас на Софье.

Она замечает мой пристальный взгляд. Смотрит растерянно.

– Орехи? – спрашиваю, поглядывая на кучку чищенных и наблюдаю, как Софья аккуратно собирает скорлупу в целлофановый пакет.

– Лика сказала, что хочет твой любимый салат сделать и пообещала меня научить, когда выяснилось, что я не знаю твоих вкусовых предпочтений.

Я, улыбаясь, закатываю глаза.