Сила - Наоми Алдерман

Матерь Ева затворяет дверь, и они остаются наедине. Матерь Ева садится на стул и говорит:

– Живи здесь сколько хочешь.

– Почему так?

– У меня про тебя хорошее предчувствие.

Рокси смеется:

– А если б я была пацаном?

– Ты же не пацан.

– У тебя про любую женщину хорошее предчувствие?

Матерь Ева качает головой:

– Не настолько. Хочешь пожить здесь?

– Ага, – отвечает Рокси. – Ну, чуток – точно. Гляну, что вы тут замутили. Мне нравится ваше… – она подыскивает слово, – ощущение здесь нравится.

Матерь Ева говорит:

– Ты же сильная, да? Не слабее прочих.

– Сильнее прочих, точняк. Я тебе поэтому в кайф?

– Сильные нам пригодятся.

– Н-да? Грандиозные планы?

Матерь Ева подается вперед, складывает руки на коленях.

– Я хочу спасти женщин, – говорит она.

– Чё – всех? – смеется Рокси.

– Да, – говорит Матерь Ева. – Если смогу. Хочу докричаться до них, объяснить, что отныне можно жить по-новому. Можно объединиться, и пусть мужчины идут своей дорогой, а нам ни к чему держаться старых порядков, можно проложить новый путь.

– Н-да? Пара-тройка мужиков пригодятся, знаешь ли, – кто детей-то будет делать?

Матерь Ева улыбается:

– Все возможно с Божьей помощью.

Блямкает телефон. Матерь Ева смотрит. Кривится. Переворачивает его, чтоб не видеть экрана.

– Чё там? – спрашивает Рокси.

– Всякие люди пишут письма в монастырь.

– Выпереть вас хотят? Тут красиво. Я б на их месте тоже захотела все назад захапать.

– Хотят дать нам денег.

Рокси опять смеется:

– И в чем затык? Вам свои девать некуда?

Алли смотрит на нее задумчиво:

– Счет в банке есть только у сестры Марии Игнасии. А я… – Она облизывает верхние зубы, причмокивает.

Рокси продолжает за нее:

– А ты никому не доверяешь?

Алли улыбается:

– А ты?

– Цена бизнеса, подруга. Кому-то доверять надо, а то ни фига не сделается. Нужен счет в банке? Тебе их сколько надо? Можно за границей, хошь? На Каймановых островах, по-моему, хорошо – не в курсах почему.

– Погоди, ты о чем вообще?

Но поздно – Рокси вынула телефон, сфоткала Алли и уже шлет сообщение.

И ухмыляется:

– Ты мне доверься. Я ж должна как-то за постой платить, ну?

Назавтра в монастырь приезжает мужик – еще семи утра нет. Подкатывает к центральным воротам, стоит и ждет. Рокси стучится к Алли, тащит ее по дорожке, прямо в халате.

– Что? Что такое? – спрашивает Алли, но улыбается.

– Пошли, сама увидишь.

– Как делишки, Эйнар? – говорит Рокси мужику. Он коренастый, за сорок, волосы темные, на лбу черные очки.

Эйнар улыбается и медленно кивает:

– Сама как, Роксанна? Берни Монк велел за тобой приглядеть. За тобой приглядывают?

– Я – шикарно, – отвечает Рокси. – Супер-пупер. Я тут с дружбанами поживу месяцок. Привез, чё я просила?

Эйнар смеется:

– Я тебя один раз видел в Лондоне. Тебе было шесть лет, и ты пнула меня в щиколотку, потому что я не купил тебе молочный коктейль, пока мы твоего папку ждали.

Рокси тоже раскованно смеется. Сейчас ей проще, чем за ужином. Алли это замечает.

– Ну а чё ты коктейль-то не купил? Давай, гони.

Сумка – явно c какими-то шмотками Рокси. Ноутбук – новенький, мощный зверь. И маленькая папка на молнии. Рокси кладет ее на кромку открытого багажника, вжикает молнией.

– Ты полегче, – советует Эйнар. – В спешке сварганили. Чернила размажутся, если тереть.

– Усекла, Евка? – говорит Рокси. – Не тереть, пока не высохнет.

И протягивает Матери Еве то-сё из папки.

Американские паспорта, водительские права, карточка соцобеспечения, и на вид все выглядит как настоящее, как правительством напечатанное. И на всех документах, на всех паспортах – фотография Алли. На каждой она чуть иная – другая прическа, кое-где в очках. И имена разные – совпадают с именами на карточках соцобеспечения и правах. Но везде она.

– Мы тебе сделали семь, – говорит Рокси. – Полдюжины плюс одну на счастье. Седьмой комплект британский. Мало ли, вдруг захочешь. Эйнар, а с банком выгорело?

– Все путем, – говорит Эйнар, выуживая из кармана папочку поменьше. – Только если кладете больше ста штук, предупредите нас, лады?

– Долларов или фунтов? – спрашивает Рокси.

Эйнар слегка морщится:

– Долларов. – И уточняет: – Это только на полтора месяца! Потом счет не проверяют.

– Сойдет, – говорит Рокси. – Не буду пинаться. На сей раз.

Рокси и Даррелл болтались в саду, футболили камни и ковыряли кору на деревьях. Оба не очень-то любили Терри, но Терри не стало, и это было странно.

Даррелл такой:

– А по ощущениям это как?

И Рокси, типа:

– Меня ж не было внизу, когда его грохнули.

А Даррелл такой:

– Да не, в смысле, когда ты Примула в расход пустила. Это как по ощущениям?

И она почувствовала снова – этот блеск под ладонью, и как лицо Примула сначала потеплело, а потом похолодело. Рокси шмыгнула носом. Посмотрела на свою руку, словно ответа искала там.

– Кайфово, – ответила она. – Он убил маму.

Даррелл сказал:

– Вот бы и мне так уметь.

Несколько дней Роксанна Монк и Матерь Ева помногу разговаривают. Находят общее – и держат его на вытянутой руке, любуются деталями. Обе остались без матери, обе в семьях ни два ни полтора.

– Клево, как вы тут все говорите “сестра”. У меня никогда не было сестры.

– И у меня, – говорит Алли.

– Всегда хотела, – говорит Рокси.

И на этом они пока что притормаживают.

Монастырские хотят спарринговать с Рокси, отрабатывать навыки. Рокси только за. Дерутся за монастырем, там большой газон до самого океана. Рокси вызывает по две-три за один раз, уворачивается, шибает их со всей дури, запутывает, пока они не начинают лупить друг друга. На ужин приходят хохоча, в синяках, иногда с паутинными шрамиками на запястье или лодыжке – эти шрамы они носят с гордостью. Есть совсем мелкие девчонки, одиннадцать-двенадцать лет, и они таскаются за Рокси хвостом, будто она поп-звезда. Она им велит отвалить – идите, мол, займитесь чем-нибудь. Но ей по нраву. Она учит их боевому приему, который придумала сама, – плеснуть человеку в лицо водой из бутылки, подставить палец под воду, и пока летит, пустить по ней ток. Девочки упражняются друг на друге, хихикая и разбрызгивая воду по газону.